А по селению и подавно шли разговоры об агрономе и молодой. врачихе.
Как-то Хошгельды возился в траншее с виноградными отводками и случайно подслушал шутливый разговор, донесшийся до него из-за деревьев.
— Это он ее на время взял, — говорила молодая девушка подруге. — Не понравится — выгонит, не посмотрит, что докторша.
Девушки засмеялись, а Хошгельды понял, что они перешучиваются по его адресу.
— Тогда на вас женюсь! — в тон молодым сплетницам крикнул Хошгельды. — Пойдете за меня?
Девушки смутились и убежали.
А на другой день у него произошел разговор на эту тему с самим башлыком. Они сидели в правлении и подсчитывали объем земляных работ, связанных с планировкой укрупненных поливных участков.
— Кстати, чтобы не забыть! — вдруг спохватился Покген. — Мы ведь для нашего врача так и не начали строить дом. Скажи мне, дорогой Хошгельды, может, теперь уже и не нужно?.. Рабочие руки сейчас наперечет… Ну, в общем, сам понимаешь…
— Понимаю, — сухо ответил Хошгельды и с досадой почувствовал, что краснеет. — Нет, строить нужно.
Покген разочарованно поглядел на него, сокрушенно покачал головой и вернулся к своим подсчетам.
А для Бахар эта осень выдалась невеселой. Вскоре после открытого партийного собрания, когда она с таким восхищением слушала доклад Хошгельды, до нее дошла весть о его женитьбе. Сначала Бахар отказалась поверить этому, но докторша действительно поселилась у Пальвановых и жила там, как у себя дома.
Теперь Бахар всячески избегала встреч с Хошгельды.
В довершение всего беспокоило отношение к ней отца.
Об ухажере, выпрыгнувшем из окна, Покген, надо отдать ему справедливость, больше не вспоминал. Но Бахар заметила, что с тех пор отец стал как-то необычно с ней разговаривать. Вскоре ей удалось узнать причины этого.
Было это вечером, в конце лета. Бахар, как всегда, сидела у себя в комнате у открытого окна, склонившись над учебниками. Луна то пряталась, то появлялась из-за обрывков туч, несущихся по обширному небу. Ее тусклый свет на мгновение заливал весь просторный мир, а потом она снова натягивала на себя вуаль, и опять становилось темно. С наступлением ночи ветер стал прохладнее. В его свежую струю откуда-то врывался прелый запах полевых трав, окропленных дождем.
На душе у Бахар было грустно, в голову неотвязно лезли печальные думы, глаза скользили по строчкам, не извлекая из них никакого смысла. Она изо всех сил старалась сосредоточиться, но тщетно прочитанное не затрагивало сознания, не оставалось в памяти.
Откуда-то пришел отец. Мать поставила возле веранды самовар. В доме было тихо и светло.
Покген разулся, посидел некоторое время молча, потом что-то невнятно сказал жене. Дурсун бросила настороженный взгляд в сторону видневшейся сквозь открытое окно фигуры дочери и ничего не ответила. Немного погодя, ни о чем не сговариваясь, родители сошли с террасы и неторопливо направились к колодцу.
Бахар невольно заинтересовалась таинственным поведением отца и матери. Она вышла на веранду и посмотрела им вслед. Они дошли до виноградника и присели на скамеечке.
Тогда Бахар обогнула дом и приблизилась к родителям сзади. Никем не замеченная, она прильнула к абрикосовому дереву в трех-четырех шагах от скамеечки.
— Не понимаю я, Покген, чем тебе Елли так по душе пришелся, — донеслись до Бахар слова матери. — По-моему, он нашей дочери не пара.
Бахар едва не вскрикнула, но сумела сдержать себя.
— …Говорят, у него где-то уже есть жена, — продолжала Дурсун. — Что же ты хочешь отдать нашу дочь за женатого человека?
У Бахар закружилась голова. Она прильнула лбом к стволу дерева, обхватила его руками, закрыла глаза — и стояла так, будто задремала.
— Елли утверждает, что он никогда не был женат, — возразил Покген.
— Был или не был, а я не позволю выдать за него нашу Бахар. И как только тебе, Покген, не совестно, ведь он старик по сравнению с ней, — попрекала мужа Дурсун.
Но Покген не сдавался:
— Не обязательно жениху быть ровесником. Что ж; ты не понимаешь? Главное, чтобы был порядочный человек. Это куда важнее для нее. У нас в ауле трудно найти кого-нибудь лучше. Елли — самый подходящий жених! Член правления, солидность в нем есть. Человек опытный, бывалый, высокие должности занимал. Его и в городе знают.
Дурсун, не находя слов, упрямо мотала головой. А Покген, помолчав немного, продолжал:
— Ну сама посуди, а что если твоя дочь вдруг с каким-нибудь сопляком сбежит. Что ты тогда запоешь? Или, может, тебе того и хочется? Да? А я на это не согласен. Ведь я плохого своей дочери не желаю. Ей с Елли хорошо будет. Достаток полный и надеть найдется что…