До начала работы в райкоме комсомола оставалось добрых два часа, и, чтобы скоротать время, а заодно подышать свежим воздухом, Эрес завернул за ближайший угол и пошел к реке.
Трепетно забилось сердце, когда увидел сияющий на солнце Улуг-Хем. Сколько рассказов, легенд и песен сложено об этой могучей реке! Весной в половодье, а также летом, когда в таежных верховьях пройдут дожди, она разливается, как море, и тогда трудно разобрать, где русло, а где протоки и заводи. Спокойно и величаво катит река свои воды, и веет от нее силой, прохладой и свежестью.
Эрес расстегнул ворот, глубоко — аж под лопаткой кольнуло — вдохнул утреннюю прохладу. Потом присел на остывший за ночь камень под низкорослым тополем, росшим у пологого берега. Достал документы. Просматривая их, снова — уже в который раз — увидел пожелтевший от времени билет с фамилией Кыргыс. Он скомкал его, отбросил в сторону. «Все они такие! — вспомнились слова шофера. — Билет ли хранишь, любовь ли». Он грубо, с какой-то безжалостной торопливостью снял погоны с кителя, с фуражки — звездочку. В райком он пойдет без каких-либо знаков отличия, как гражданский человек. Подумав, подобрал смятый билет, завернул в него звездочку: она-то уж, во всяком случае, ни в чем не виновата...
Часы показывали девять. Он встал и решительно зашагал в райком. В кабинет первого секретаря он вошел все с тем же выражением твердости на худом, измученном бессонницей лице.
— Я вас слушаю, что вы хотели? — голос девушки с короткоостриженными волосами звучал ободряюще. Она смотрела ему прямо в глаза и, казалось, хотела добавить: «Видите, у нас все просто, никаких церемоний и волокиты». Эрес не выдержал прямого, чуть иронического взгляда, отвел глаза.
— Вы — секретарь райкома?
— Да, я.
Эрес смутился. Если бы секретарем был парень — куда ни шло. Он выложил бы ему все, рассказал обо всем ясно и просто. А тут еще некстати в голове завертелась эта дурацкая фраза шофера: «Все они такие...» Эрес внутренне сжался. Это не ускользнуло от внимательных глаз девушки. Желая вывести его из замешательства, она спросила:
— Недавно вернулся?..
— Да... Просьба у меня к вам.
— Говорите.
— Направьте меня на работу куда-нибудь в глубинку. — Он замялся. — Туда, где потише...
— Почему — непременно потише?
— Есть причина. — Он вздохнул, и это не укрылось от секретаря.
— Понимаю... Такие уголки, о которых вы просите, в нашем районе есть. — Девушка загадочно улыбнулась.
— Я не шучу, серьезно...
— И я — серьезно. Где вы служили и что умеете делать?
Он сказал.
— Тогда давайте в МТС. Вон ее отсюда видать.
— Нет, в колхоз.
Он уже освободился от скованности. И то, что он говорил только что секретарю, поднимало его в собственных глазах: агроном, тракторист, шофер... Несколькими специальностями владеет не всякий.
Секретарь ладошкой смахнула с лица улыбку. Она поняла, что парень своего решения не изменит.
— Тихий уголок, говорите? Может быть, в Шивилиг.
— Я только что оттуда. И родился там. — Он опустил глаза. — Не устраивает.
Секретарь пристально взглянула на него:
— Что же вам подыскать?.. Тогда вот что — в Агылыг?
— Согласен.
Через несколько минут Эрес выходил из райкома. Рука нащупала в кармане хрустящую путевку — направление в колхоз с певучим названием «Чодураа». В путевке, кроме всего прочего, значилось: использовать согласно специальностям, которыми владеет тов. Э. О. Херел.
«Чодураа». Тихий уголок... Каким он окажется на самом деле?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Улуг-Хем. Агылыг. Чодураа. Эти три слова слились в памяти Эреса, и порознь он их уже не мыслил: река, село, колхоз...
Раньше в Агылыге было около ста дворов. Со временем их число возросло, село стало сумоном. Своему центру араты не стали искать другого названия. Агылыг — чем плохо? Посреди селения высился большой дом, который все называли улан-булуном[14]. Около него стояли мазанки секретаря сумонной партийной организации, председателя сумона и заведующего магазином. Летом араты перекочевывали на чайлаги[15]. Вместе с ними перебирались на летние стойбища и все организации сумона.
В лесочках возле села весной белым-бело от распустившихся гроздьев черемухи. Запах ее стойко держится днем и ночью во весь период цветения.
Эрес сошел с автобуса и поднялся на крутой пригорок. Поставил чемодан и залюбовался домами, выстроившимися вдоль берега реки. Отсюда село было как на ладони. Вон там, в самом центре, возвышается большой белый дом. Это, конечно, школа. Густо стояли рубленные «в угол» жилые дома. Невдалеке от них гнездились кошары, поблескивали фарами грузовые автомашины. У самой реки, внизу, Эрес отчетливо увидел длинные прямоугольники отменно побеленных строений — молочнотоварную ферму.