Ирена с сестренками осторожно пробралась к своему дому. Убедившись, что ненавистный Краузе сбежал, они вошли в квартиру. Долго оставаться здесь было опасно, и сестры укрылись в подвале. Но даже его толстые стены содрогались от артиллерийского обстрела. Свеча то и дело гасла, воздух подвала наполнялся густой угольной и известковой пылью. На улицах города на снегу чернели трупы. Хоронить немцев было некому, и с ними расправлялось голодное воронье.
…18 января 1945 года с раннего утра через Гралево шли последние немецкие машины и фургоны с ранеными. Яростно лязгали, перемешивая грязный снег, гусеницы танков, громыхали самоходные орудия, тягачи… Потом наступила тишина.
Ирена, чтобы не пропустить прихода своих, то и дело оставляла сестер и выходила из подвала наверх. На город уже опускались ранние зимние сумерки, и в их зыбком свете Ирена, наконец, увидела танки. Они шли со стороны Княжего Двора и казались громадными. Им было тесно на узеньких улицах Гралева, местами они сбивали каменные ступеньки подъездов. Лязгая гусеницами по разъезженной мостовой, разбрызгивая вокруг грязную снежную кашу, танки пронеслись мимо дома Ирены. На их башнях она увидела красные звезды. «Вот и все, — облегченно вздохнула Ирена. — Теперь можно спать спокойно, город свободен».
А русские танки все шли и шли большой колонной в сторону Перлавки к старой немецкой границе. Заиндевелые и почерневшие от копоти, с вмятинами от снарядов, они сотрясали мостовые, и ничего не было слышно, кроме этого грохота. Потом показалась кавалерия. И тут среди всадников Ирена узнала польских солдат. Да, это были уланы! Знакомые эмблемы, трепещущие по ветру флажки на длинных пиках. Кони идут будто в ногу. Из их ноздрей валит пар, он виден даже в густых сумерках.
Ирена распахнула дверь и закричала:
— Сердечне витамы вас, дродзы жолнеже! Денькуемы вам, кохани![16]
Два всадника отделились от эскадрона и подъехали к ней.
— Здравствуй, девушка! Да вознаградит тебя бог за добрые слова! — сказал один из них на польском языке.
— Мы вас так ждали, так ждали! — и плача и смеясь, говорила Ирена.
— А где же горожане? — спросили обеспокоенные уланы. — Город кажется пустым. Люди живы?
— Да, но отсиживаются в подвалах.
Уланы пришпорили коней. А Ирена побежала к сестрам.
— Там, наверху уже наши! Понимаете, наши!!! — закричала она.
— Наши? — не поверили Халина и Ядя.
— Ну, да: уланы! Они и русские. Идемте скорее наверх!
В квартире Ирена первым делом нашла кусок белой материи, оторвала от наперника полосу красной и сшила из них два небольших флажка, которые прикрепила у своих окон, выходивших на улицу. Но флажки показались ей маленькими, малоприметными. Халина отыскала в спальне за шкафом огромное свернутое гитлеровское знамя, оставленное там сбежавшим Краузе. Не долго думая, сестры спороли свастику, подшили к красному полотнищу простыню, прибили гвоздями к древку и собирались было укрепить его на крыше.
— Давай вывесим его на ратуше, — предложила вдруг Ядька.
— А, может, лучше на замке? — сказала Халина. — Оно будет видно отовсюду.
— Правильно! Молодец! Лучше не придумаешь, — обрадовалась Ирена.
Они бегом направились к замку и укрепили флаг в одной из его бойниц. Он был хорошо виден, и проезжавшие мимо воинские части салютовали ему, а уланы опускали длинные пики с желтыми флажками на концах.
Ирена полюбовалась замком. Белый от морозного инея, он весь светился в зареве пожаров и казался от этого еще более величественным и таинственным. Замок крепко пострадал. Снаряды изрыли весь холм, бомба снесла одну из самых красивых башен: круглую, стройную на восьмигранном основании. Она лежала теперь у подножия замка кучей битого кирпича. Без башни замок казался другим, стал как будто выше. «Сколько же он видел и вынес на своем веку?» — подумала с нежностью Ирена.
В квартире Ольшинских гулял ветер. Стекла в окнах были выбиты, со стен и потолков обвалилась штукатурка. Сестры принялись за уборку, и вскоре квартира приняла более или менее жилой вид.
На рассвете сестер разбудил странный шум на улице. Послышалась немецкая речь. Халина спрыгнула со своей кровати, подбежала к Ирене, прижалась к ней и испуганно зашептала:
— Немцы вернулись! Мне страшно, Ирка.
Ирена спустилась по лестнице вниз и выглянула на улицу. Она увидела бесконечную колонну пленных немцев, которых вели к вокзалу. Русские конвоиры покрикивали:
— А ну, давай, шнель, шнель! Не отставать, фрицы!