Потом вся команда рассматривала фотографию, где напряженные лица русов светились угольками глаз. Как всегда, если смотришь на вспышку. Русам понравилась красноглазость. Сокол пояснил:
- Ночью у костра обернись - огоньки увидишь. Глазами светят ночные звери, зоркие. Вот и мы такие, оказывается... Но что за волховство тебе рисует? Поясни!
За окнами луна серебрила просторы. Незнакомые шумы влетали в комнату. То дальний крик птицы, то лошадиный топоток. В городе ночь звучит совсем иначе. Необычность подстегивала Славку. Хвастливо лился рассказ о телевизоре, о кино, о компьютерных играх. Расписывать свой мир мальчишка мог бы ещё сколько угодно, но между лопаток появилось неприятное ощущение. Он поёжился.
- Озяб, что ли? - Удивился Сокол.
- Будто кто в спину смотрит...
Объяснить чувство толком не удалось - возникла суматоха. Заржали, тревожно заметались лошади.
Силобор
Русы метнулись к окнам, но дневальный уже определил причину переполоха и успокоил:
- Лиса, похоже. Запустил камнем, стреканула, как подпаленная. А это кого несёт?
Приблизился топот копыт. В казарму вошёл Ждан:
- Пора. Прощайся с ребятами, и помчались. Волхвы у Сундука огневой круг замкнули, силобор напрягли, и время выброса близко...
Костры располагались по кругу, на лучах пятиконечной звезды, выложенной из камней. В центре звезды змеилась спираль, тоже обозначенная камушками. Самый центр занимал большой плоский камень.
- Испейте, - подала детям кружки Гера, - это придаст сил. Силобор вскроется, вас пробьёт жар. Затем - холод...
Дрон смотрел в небо сквозь длинную трубу с подпоркой. Борун довел детей к началу спирали, поставил Русану впереди Славки:
- Возьмитесь за руки. Остановитесь в самом центре. Пламени не бойтесь, в нём горит время. После выброса попадёте в темень межмирья. Идите только навстречу току, иначе снесёт в сторону. Ну, удачи!
Его теплая рука слегка подтолкнула детей. Дрон крикнул:
- О, сила земная! Распахнись, силобор!
Славкой и Русаной овладело оцепенение. Борун занял своё место, тоже простёр руки к центру спирали. Пятерка волшебников принялась подталкивать нечто невидимое в сторону детей.
Ветер подул со всех сторон. Одежды волхвов затрепетали. Длинное пламя струилось к центру, ползло между волхвами. Вот языки пламени дотянулись до детей, заслонили центр спирали, поглотили Славку с Русаной полностью. Громадный костёр, слившийся из пяти длинных огненных полос, скрутился в жгут, устремился в небо. С шумом выплеснулась вверх земля. Следом - уйма света, ярчайшего из возможных, молнией прянула в небеса.
Волхвы вскрикнули от облегчения. Затем откат дошёл до них, пронзил болью. Резко похолодало. Пламя погасло разом, как от могучего дуновения. В полной темноте тяжело ухнула, содрогнулась земля. Мир оглох, ослеп, перепугался и затих. Долго стояла тишина.
Борун очнулся первым:
- Дрон, как ты? Гера, Кмен, Аген, не молчите!
Понемногу волхвы приходили в себя. Когда удалось подняться последнему - им оказался Дрон - кто-то вызвал светлячков, построил плоским облаком и все пошли осматривать результаты посыла.
- Вот что значит силобор сообща раскрывать, - старшина Совета любил хвастаться, - хорошее дело я предложил. Смотрите, костры остыли, головни ледяные на ощупь. Вся сила из жилы земной ушла, без последышков...
Пентаграмма никуда не делись, а вот центральный круг, где вскрылся силобор, стал глубокой воронкой. Старшина Совета замолк, словно язык прикусил. Камень исчез. Из ямы на волхвов смотрели Русана и Яр.
Гера охнула. Борун горестно схватился за голову. Дрон, нимало не смутившись, обернулся к Совету:
- Значит, не судьба, - затем крикнул детям, - вылезайте. Кому сказано?
Русана вяло подчинилась. Славка гневно выкрикнул:
- Нет! Нет, так не может быть! Делайте, делайте ваше колдовство! Я хочу домой! - И отшатнулся от Боруна, протянувшего руку.
- Яр, погоди! Вернись, ты меня слышишь!
*
Мальчишка бежал в лес. Ему было всё равно, съест его страшный зверь, напорется он на острый сучок или сорвется с обрыва и сломает шею. В глубине души Славка даже ожидал, что так и случится. Тогда всё решится само. И не надо будет переживать, что он никогда не увидит маму! И какая разница, если он умрёт, что папа никогда не похвалит его за отличный спуск на лыжах с горы! Ну и пусть его, Славки, не будет, так ведь исчезнет и непонятное стеснение в груди, которое душит и выжимает слёзы. Зачем такая жизнь в этой чужой стране, где нет ни компьютера, ни телевизора, ни телефона? Зачем, если вокруг одни чужие люди, которые и русского языка не понимают!