- Как Борун решит. Мне трудно. И тут обязан и там обещан...
На этом спрос закончился. Громыхнул голос Скитана:
- Хватит, Дрон, надоела мне эта мышиная возня! Обленился и ты, и твой Совет, все дела на молодых свалили. Так и быть, иди, Ждан. Догонишь нас потом, - и взвился свист, переливчато, пронзительно. - Орда! По коням!
Славка помахал рукой молодым русам, с которыми бок о бок проходил воинскую науку. Затупали копыта, вбиваясь в зеленый луг, простучали через мощеную булыжником центральную площадь села. Отдалился топот, смягчился на пыли дорожной. Слабея, слился в грозный гул конницы. Затих. Запоздавший рус намётом ушёл вдогонку малой орды. Настиг, влился в отряд почти у горы, и последним скрылся в зелени леса.
На лугу остался острый запах конского помёта, да вывороченные коваными копытами кругляши дёрна.
Новый петроглиф
Минуло четыре дня после ухода Скитана. Уже прошли через Затулье все дружины арьев - та самая большая орда, почти тысяча всадников. Настал черёд маленького отряда. Вечером накануне отправки к Русане прибежал одноклассник:
- Ждана не видела?
- На берег пошёл.
Славка мчался по краю обрывистого бережка, предвкушая, как похвастается перед наставником роскошным подарком. Сейчас пойдёт уклон, потом поворот, знакомый валун, и...
Торжествующий вопль застрял в горле мальчишки. Да, его друг был на берегу. На том самом, любимом валуне с плоской верхушкой. Но звать Ждана, чтобы вместе порадоваться подарку - не стоило. Тоненькая фигурка - конечно, Дара - заняла славкину часть камня. Вот так же, в обнимку, сидели папа с мамой на крылечке бабушкиного дома прошлым летом. И так же смотрели на закатное солнце...
Славка смахнул слёзы, тихонько отступил. Кто станет мешать другу в такие минуты? Только тот, кто не испытал, как горько оно, одиночество. Он, Ярослав Быстров, научился скрывать свою тоску по дому и родителям. Но вот сейчас она улучила момент, прорвалась.
Хорошо, что есть куст, куда можно спрятаться. Пошмыгав носом, Славка унял непрошеные слёзы. Но вылезать из куста не спешил. Приятно сидеть в уединении, где можно никому не объяснять, почему глаза красные.
Он принялся рассматривать подарок. Нож, сделанный отцом Миланы, выглядел очень внушительно. Клинок, длиной сантиметров двадцать, скрывался в ножнах из бересты, обшитых кожей. Рукоять, обмотанная тоненьким кожаным шнурком, сама просилась на прямой хват. Как влитая! А наоборот, клинком к земле? Тоже прочно.
Металл выглядел необычно. Он не сиял ослепительно, как лезвие складешка, а тускло голубел извилистым рисунком. Словно много стальных ниточек слились вместе, плотно слиплись, утратив границы. А само лезвие из толстого обушка сужалось к режущей кромке до волосяной толщины, становилось почти прозрачным. Очень острое жало.
Славка тронул ножом листик, тот послушно распался, не прогибаясь от давления клинка. Да, вот это подарок! Рыжая вручила нож только что, когда русы закончили тренировку и распустили недорослей. Она возникла у ворот неслышно, словно настоящая лиса. Грум кивком обратил внимание Славки - к тебе, дескать.
- Привет, Миланчик! В гости или по делу?
Можно было и не спрашивать. Конечно, в гости. Совместная авантюра по освобождению древних людей и её последствия, особенно суд - сблизили мальчишку с рыжей. Он доверял ей, как Тимуру в той, далёкой жизни. Даже рассказал Лисе некоторые школьные секреты. Как-то получилось, что она стала настоящим другом, хотя и не мальчишка.
Да, молодые русы - они друзья, конечно. Но все старше Славки. Ненамного, а интересы уже другие. Кроме Лисы, никто не захотел пойти в гости к лешему, поблагодарить за помощь. Рыжая запросто согласилась, да ещё принесла половину каравая. Вот лесовик обрадовался! Он и Милану одарил пригоршней орехов, как Славку.
Когда водяник приплыл на вызов, именно Милана передала ему крынку с молоком. Рыжая, вообще, ничего и никого не боялась. Поэтому с ней интересно обсуждать планы предстоящего похода на Коло. Не то, что с Русаной - та всё переживала, что долго слишком они зажились в Затулье.
Славка обрадовался приходу Миланы, подбежал, схватил за руку:
- На реку сбегаем?
Но сегодня Лиса никуда не пошла. Помотала отрицательно головой, сунула мальчишке тяжеленький продолговатый сверток:
- От папы. Ты завтра уйдёшь. Это на память. Чтобы меня не забывал.
И убежала.
Славка окликать не стал. Хотя очень хотелось спросить - ты чего? Но он только смотрел вослед и думал, почему люди странно себя ведут. После ухода орды ему часто вспоминался Скитан. Научиться бы вести себя так немногословно и спокойно. Вроде и не руководил никем воевода, сидел себе обучателем, тренировал русов. А вокруг него всё само делалось.