Чуйкин встретил нового посетителя за дверьми своего кабинета и вместе с ним возвратился в кабинет.
– А! Вот и Карл Иванович, – сказал Гренадеров, увидев Крафта, с которым он давно был знаком, потому что встречался с ним у доктора Печорина. Он подошел к Крафту и приветливо подал ему руку.
– Вероятно, – продолжал Гренадеров, обращаясь к Чуйкину, – я уже теперь вас напрасно потревожил моим визитом.
– Не напрасно, Сила Кузьмич, – сказал Крафт. – В моей просьбе господин следователь мне отказал.
– Как? Вы отказали, вы отказываете, Иван Семенович? – спросил Гренадеров, придвинув стул и садясь у письменного стола Чуйкина. – Вы не принимаете таких порук, как мы?
– Не в том затруднение, Сила Кузьмич, – отвечал Чуйкин. – Дело-то само по себе не такое, чтобы удобно было сразу отдавать на поруки…
– Полноте, любезный Иван Семенович, – перебил решительным тоном Гренадеров. – Я вам скажу, наоборот, что дело такого свойства, что вы сами не прочь поручиться за бедную девушку, которую вы засадили в тюрьму; вас только стесняет кое-какое начальство. Доктор Печорин мне рассказал дело как следует, а я Печорину верю как самому себе. Когда такие люди, как Печорин, Карл Иванович и я, за кого-нибудь заступаются и ручаются, вы все, господа судебники, можете быть благонадежны. Садитесь, пишите свое постановление…
– Право, нельзя так вдруг…
– Напротив, именно вдруг и без отсрочки. – Я в ваших глазах вижу, что по сердцу вы заодно со мною. Я вас знаю, Иван Семенович: у вас сердце есть. Вы еще не успели почерстветь и душой пересохнуть над номерами ваших статей, которых я не знаю, да и знать не хочу. Счастье, собственно, для вашей совести, как и для бедной оклеветанной девушки, – да и для меня, – что Печорин успел меня захватить. Я уже собирался ехать в Торцево; но он захватил и успел меня наставить. Мы с ним доехали до переулка, перед вашим домом. Он спешил в переулок к какой-то больной – а я спешил к вам. Коли делать доброе дело, так делать как следует. Ни одной лишней минуты та девушка не должна сидеть под вашим замком.
– Признаюсь, – сказал нерешительно Чуйкин, – что я сам желал бы ее освободить; но вы знаете, что мы производим следствия под прокурорским надзором…
– Так что же? Кто из вашей прокуратуры занимается этим делом?
– Товарищ прокурора Крутилов.
– Крутилов? Так не извольте беспокоиться. Я вам отвечаю за то, что он моего поручительства не забракует. А доказать легко. Завтра табельный день. Приезжайте обедать ко мне, в Торцево, и передайте Крутилову, что я его жду с вами. Будете ли вы?
– Постараюсь быть, – сказал Чуйкин, садясь за письменный стол.
– В какой сумме прикажете поручиться? – спросил Гренадеров.
– По статье 425, требуется в данном случае не менее тысячи рублей. Попрошу две.
– Хоть четыре, хоть десять – сколько угодно, – я ничего не рискую.
– Более двух не нужно.
– Извольте. Так пишите же постановление. Мне ведь придется подписать, а копию, надеюсь, вы потрудитесь мне прислать позже, не задерживая исполнения.
– Пришлю, – сказал Чуйкин, – об освобождении Прасковьи Михайловой тотчас сделаю распоряжение.
– Доброе дело сделали вы, Сила Кузьмич, – сказал с просиявшим лицом Крафт.
– Не я, а мы трое, сообща, его сделали, – отвечал Сила Кузьмич. – Но оно еще недоделано. Как будет далее, со следствием, Иван Семенович?
– Следствие, конечно, должно идти своим порядком до конца, – сказал Чуйкин. – Потом дело поступит в суд.
– Хорошо; мы завтра переговорим об этом с вами и Крутиловым. Только не извольте торопиться через меру. Не одно же это дело у вас на руках?
– К сожалению, гораздо более, чем следовало бы на одни руки набрасывать.
– Тем лучше. Время здесь может принести свою долю пользы.
– Когда потребуете вы показания от Веры Алексеевны Снегиной? – спросил Крафт.
– Повестку я пошлю сегодня, но, пожалуй, распоряжусь так, чтобы она была доставлена только завтра, и срок для дачи показания назначу еще тремя днями позже. Пока могу допросить кое-кого из дома Сухоруковой и заняться другими делами.
– Хорошо, – сказал Гренадеров, – но мы вам мешаем. Дописывайте свое постановление. Я между тем переговорю с Карлом Ивановичем. – Гренадеров отвел Крафта в сторону и торопливо сказал ему несколько слов вполголоса.