— Я тебя все по телефону доставал со своими ожиданиями, но сама, знаешь, что даже шифрованной связи всего не доверишь, а видеть тебя тоже все время было недосуг, — начал он издалека подходить к своему главному вопросу.
— Оставь, ты свои политесы, Василич, усмехнулась она вновь. — Хочешь спросить, как идут дела с установкой проецирующей портал? Ну, так и спрашивай? Чего стесняться своих-то?
— Вот и спрашиваю, — подбоченился Афанасьев, — как идут у тебя с этим дела?!
— Идут потихоньку своим чередом после того, как твой Коченев принес от тебя разрешение на допуск к секретным материалам моих молодых помощников, что прибыли из Шатуры.
— Да, помню такое. Подписывал персональные разрешения, — кивнул в знак согласия Валерий Васильевич.
— Ну вот, мы и занимаемся этим вопросом потихоньку, когда основная масса сотрудников в 17.00 спешит по домам.
— И как продвигаются дела? На какой стадии находится установка? — нетерпеливо перебил её Афанасьев. — Когда можно будет заглянуть ТУДА? — мотнул он головой в далекие дали.
— Ишь ты, какой шустрый?! — подмигнула она ему по-свойски. — Не ты ли все уши прожужжал мне про укрепление обороноспособности, про тревожную политическую обстановку в мире? Что, мне, разорваться теперь, или клонироваться, как та несчастная овца, как там бишь её звали?
— Долли, — вставил машинально Вострецов, который иногда почитывал научную литературу не связанную со своим родом занятий.
— Во-во, — прихлебнула она чаек. — Так её и звали, пока она копыта не откинула от усердия прославиться.
— Одно другому не мешает, Валентина Игнатьевна, — попробовал поупираться диктатор. — У вас теперь целый штат помощников — не то, что двадцать пять лет назад, когда вы одни остались с Римилием Федоровичем. Что вам стоит поручить им изготовление образца плазмоида, а самой заняться доведением до ума портала?
— Вот, по тебе не скажешь, что ты такой торопыжка! — сморщила она свой крючковатый нос. — Тебе что важнее: картинку в иномир показать или осуществить проход экспедиции?
— Конечно, проход! Я уже начал в уме прикидывать состав и количество разведывательной группы. Но для начала, ты, хоть картинку покажи, ради стимула.
— Картинку я тебе смогу показать и на следующей неделе. В этом нет никакой сложности. А вот, что делать дальше — большой вопрос.
— Как это?! — не скрыл удивления Афанасьев.
— Вот так! — жестко парировала старуха Верховного. — Портал находится в нестабильном состоянии. Его края все время пульсируют. При малейшем снижении энергетической накачки он начинает, хоть и медленно, но схлопываться. К тому же очень много расходуется электроэнергии на поддержание портала сечением всего лишь в полтора квадратных метра. А ведь его придется расширять, чтобы можно было просунуть через него габаритную технику, без которой не обойтись. И я даже боюсь предположить, какой океан энергопотока потребуется для его увеличения. Как бы, не в геометрической прогрессии. А это, значит, понадобится целый ядерный реактор в центре столицы. Случись, какой-нибудь сбой в электропитании и никто не сможет гарантировать, что Первая Иновременная Экспедиция застрянет в каком-нибудь третьем веке от Рождества Христова. И еще не факт, что мы при повторном включении сможем попасть именно в то время. Даже расхождение в доли секунды может закинуть спасателей на несколько лет вперед или назад по объективной временной шкале. Мы этого еще не знаем. И процессами этими управлять не можем. Да, мы, вообще, почти что ничего не знаем о портале. Не знаем, ни как он образуется, ни как существует, ни как может воздействовать на организм живых существ, шастающих туда и обратно. Может живые клетки мутируют после прохода? Мы же этого не знаем. А если прохождение было неоднократным, то кто нам гарантирует, что те, кто проходят сквозь время — всё ещё люди? Так что, прежде чем готовить экспедицию надо провести еще кучу экспериментов, которые могут занять месяцы, а то и годы, — сказала она и будто ушатом холодной воды ополоснула Афанасьева, пребывавшего в состоянии полной растерянности.
— Нет у нас в запасе такого количества времени, — уныло констатировал Валерий Васильевич.
— Я знаю, — поджала она губы. — Но и на экспансию в чужой мир у нас пока нет сил. Ни физических, ни материальных. А рисковать, хоть и плохонькой действительностью в угоду призрачной мечте, это непозволительная роскошь, которую ни я, ни тем более ты позволить себе не можем.