Тишина царит и в светлых зданиях с распахнутыми окнами, где размещено межконтинентальное управление солнечной энергией (сокращенно — гелиоуправление). Из леса сюда доносится разноголосое пение птиц, не заглушаемое ни перестуком пишущих машинок, ни телефонными звонками. Чудится, что здания пусты, а между тем всюду трудятся люди — за столами, у приборов и схем, у счетных, справочно-библиографических и переводческих машин, в лабораториях, оранжереях.
Гелиоуправление — научный и административный центр. Но административными делами управление занимается мало — в этом нет нужды. Здесь ведут исследования, связанные с прямым использованием солнечных лучей в общественном хозяйстве и в быту; дают советы, как запасать лучи впрок, как пользоваться гелиотехникой при полетах в космос.
Телевизионный центр гелиоуправления. Президент управления выступает с очередной лекцией из «Солнечного цикла». Она транслируется по всей Евразии, которую гелиоуправление обслуживает. Но через Планетный телецентр лекцию могут слушать и смотреть на всех других континентах.
Лектор — высокий, немного сутулый, седой, видимо очень старый, человек — усаживается в кресло и заводит с миллиардной аудиторией неторопливый разговор. Рядом с ним молодая женщина-оператор. По кивку или короткому жесту ученого она показывает зрителям то города, то гелиостанции, то обитаемые искусственные спутники Земли, то какие-то сооружения на Луне.
— Мне припомнились сейчас, — в раздумье начинает лектор, — труды русского ботаника, жившего на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий, — Дмитрия Иосифовича Ивановского. Он был учеником Фаминцына, о котором я рассказывал вам в прошлый раз. В историю науки Ивановский вошел как первооткрыватель вирусов. Набрел же он на вирусы, изучая мозаичную болезнь табака, растения, ныне выращиваемого в очень малых количествах, лишь для научных и технических целей (медики все же сумели отучить род человеческий от курения)… Ивановский занимался также изучением хлорофилла и внес немаловажный вклад в познание природы и строения хлоропластов. Я недавно попросил одного нашего молодого, прекрасно подготовленного экспериментатора повторить некоторые опыты Ивановского и двух — трех его современников. Молодой человек, разумеется, не отказался, но посмотрел на меня с едва скрытой иронией, словно говоря: «Дед, милый, ведь это же древнекаменный век, для чего во всем этом копаться?» Но, повторив эксперименты начала двадцатого века, юноша сказал мне:
— Представьте, было интересно. Предки умели думать и умели изящно работать. Когда о них только читаешь, то это не так явственно…
Так вот, Ивановский в начале двадцатого столетия издал отличный учебник физиологии растений. Не в пример другим авторам, излагающим те или иные достижения науки вне связи с прошлым, Дмитрий Иосифович каждый раз прослеживает историю открытия. В предисловии к учебнику Ивановский объяснил, почему он так поступает: если преподносить только последние достижения, то факты и обобщения науки приобретают такую степень непреложности, какой они в действительности не обладают.
Прекрасные слова! Они остаются в силе и теперь, хотя с той поры, когда они были высказаны, наука сделала не один, а несколько поистине гигантских скачков вперед.
История учит нас скромности. Словами Дмитрия Иосифовича я напомнил вам, почему вот уже четвертую лекцию я посвящаю истории проникновения науки в тайну зеленого листа. Но все-таки, скажут мне, для чего копаться в делах столетней давности, если конечная цель достигнута, — человек уже владеет тайной зеленого листа? С малых лет каждый житель нашей планеты, каждый член свободной коммунистической ассоциации народов Земли запоминает имена тех, кто полностью разгадал и воспроизвел цепь удивительных реакций, совершающихся в зеленом листе под воздействием светового луча. Ту цепь реакций, за которыми сохранилось старое, привычное, хотя и неточное название — фотосинтез.
Да, великая тайна природы раскрыта. Но мне бы не хотелось, чтобы все приписывалось нашему веку. И мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто мы уже «переплюнули» природу, как говорили иногда в прошлом веке. Зеленый лист все еще делает свое дело лучше, чем наши фабрики, построенные по его образцу (но, конечно, не являющиеся копией листа). Да оно и понятно: природа создавала фотосинтетический аппарат растений миллионы и миллионы лет, мы же овладели секретами листа всего лишь полвека назад.
Будем скромны. Человек не вправе претендовать на то, что он добыл истину в последней ее инстанции. Непреложность гибельна для искательства — этого тревожного, мучительного, беспокойного спутника нашего рассудка…