— Значит, мы выдадим неверное заключение.
— Тогда, товарищ, сам его и подписывай!
— Но в этом случае и слава достанется мне одному.
— Я тоже подпишу, — вмешался третий эксперт, в чьем ведении находились собаки.
В результате заключение подписали все трое, и пакет был отправлен наверх, в приемную Генерального секретаря.
Секретарша генсека принесла пакет шефу.
— Я не открывала, товарищ Генеральный секретарь, — поспешила заверить она.
Генсек, озадаченно наморщив высокий лоб, отчего задвигалось бордовое родимое пятно на лбу, внимательно изучил конверт. Обратного адреса не было.
— Хорошо. Оставьте меня.
Ножом для бумаги Генеральный секретарь вскрыл плотный пакет. Оттуда показалась черная видеокассета, завернутая в номер «Известий». Среди газетных страниц находилась толстая пачка листов, напечатанных мелким шрифтом. К ним прилагалась записка от руки:
"Товарищ Генеральный секретарь!
На этой пленке содержится информация международного значения. Прошу вас просмотреть ее без свидетелей. К пленке я прилагаю расшифровку текста, сначала по-корейски, потом в английском переводе и, наконец, по-русски. Русский перевод сделан мною лично.
Если у вас появится желание переговорить со мной по этому важному делу, то найти меня можно в воинской палате кремлевской больницы.
Преданный вам, Виктор Дитко, полковник Комитета госбезопасности."
Генсек позвонил секретарше и велел не беспокоить его в течение часа, а сам прошел в смежную комнату для совещаний, где стоял видеомагнитофон американского производства. В молчании он просмотрел кассету, держа перед собой перевод.
Когда он закончил, на его побледневшем лице контрастно выделялось родимое пятно. Дрожащей от нетерпения рукой, как алкоголик к бутылке, он потянулся к кнопке селекторной связи.
— Мне нужна информация о полковнике КГБ Викторе Дитко, который в настоящий момент находится в кремлевской больнице.
Вскоре секретарша доложила:
— Товарищ Генеральный секретарь, полковник Виктор Дитко ожидает офтальмологической операции и находится под арестом по подозрению в нарушении служебного долга.
— А точнее? В чем его обвиняют?
— В том, что он намеренно нанес себе тяжкое повреждение, дабы уклониться от исполнения служебных обязанностей.
Произнося эти слова, секретарша неодобрительно покачала головой.
— Какую он занимает должность?
— Начальник службы безопасности советского посольства в Пхеньяне.
— Он нужен мне здесь в течение часа.
— Судя по его послужному списку, он мастер увиливать от работы, — добавила секретарша.
— От этой встречи он не станет увиливать, смею вас заверить.
— Как вам будет угодно, товарищ Генеральный секретарь.
Полковник Виктор Дитко, улыбаясь, вошел в роскошный кабинет Генерального секретаря. Он был бледен. Мундир измят. Генсек смерил его пытливым взглядом. Весьма заурядной внешности, Дитко производил впечатление старательного служаки, хотя глаза его глядели с некоторым коварством.
Точнее, один глаз, поскольку второй был закрыт черной повязкой. Лихость, которую обычно придает лицу такая повязка, в данном случае была сведена на нет большими роговыми очками.
Генеральный секретарь молча указал на кресло.
— Благодарю вас, товарищ Генеральный секретарь, — произнес полковник Дитко.
По всему было видно, что обстановка произвела на него сногсшибательное впечатление. На какое-то мгновение Генеральному секретарю даже показалось, что он сейчас выкинет какую-нибудь глупость, например поклонится в пояс.
— Я просмотрел запись, — изрек Генсек после затянувшейся паузы.
— Вы не находите ее чрезвычайно важной?
Генсек кивнул.
— Возможно. Кто, кроме вас, видел пленку?
— Человек, сделавший запись. Он же и автор расшифровки.
— Больше никто?
— Клянусь вам! Я полностью отдаю себе отчет в важности этого материала.
— Как вы на него вышли?
И полковник Виктор Дитко начал рассказывать, да так быстро, что слова сливались воедино, и Генеральный секретарь вынужден был просить его сбавить темп.
Закончив свой рассказ, полковник Дитко сказал:
— Я понял, что должен доложить обо всем лично вам. Я не решился посылать пакет с диппочтой. Пришлось прибегнуть к членовредительству, чтобы попасть в Москву. Начальство уверено, что я проявил служебную халатность. Но вы ведь понимаете, что это не так?
Генсек нетерпеливым жестом отмел опасения Дитко.
— Как ваш глаз? Что говорят доктора?
— Вылечат. У нас в Москве прекрасные хирурги-офтальмологи.
— Я распоряжусь, чтобы вами занимались лучшие врачи. А что бы вы хотели от меня?
— Не понял.
— Какую награду?
— Хорошую должность. Здесь, в Москве.
— У вас есть что-нибудь на примете?
Полковник Виктор Дитко помедлил, и Генеральный секретарь начал подозревать, что перед ним умный дурак. Когда Дитко наконец дрожащими губами выдавил из себя ответ, Генсек понял, что он просто дурак.
— "Девятка". Если это возможно.
Генеральный секретарь с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он что-то сдавленно пробурчал, и полковник Дитко испугался, уж не хватил ли он через край.
«Девяткой» называлось управление, отвечающее за охрану членов Политбюро. Генсек ушам своим не верил. Этот человек поставил на карту карьеру и даже нанес себе телесное повреждение, чтобы доставить донесение такой важности, что обладание этой тайной грозило склонить чашу весов в отношениях между Западом и Востоком, а взамен просит не более чем должность почетного телохранителя Политбюро! Да за свои заслуги он мог бы рассчитывать на такой пост, который при удачном раскладе со временем открыл бы ему двери в Политбюро! Да, и впрямь дурак.