Мастер Синанджу был встревожен. Ему удалось хитростью заставить Римо публично объявить себя наследником Дома Синанджу. Но какой ценой? Римо был очень разгневан. От этого на сердце у Чиуна висел камень. И Чиун удалился в свои роскошные апартаменты, решив про себя, что ни за что не пойдет за Римо, а будет ждать, пока тот не явится сам.
Если же Мастер Синанджу уйдет из этого мира раньше, чем Римо сменит гнев на милость, – что ж, пускай это останется на совести Римо Уильямса.
Хранитель Пульян вошел не постучавшись.
– Он возвращается, о Мастер, – объявил он с поклоном.
– Как он выглядит? – поинтересовался Чиун.
– Вне себя от ярости.
Чиун был удивлен, но все же сказал:
– Я встречусь с ним.
– Он не один. С ним еще кто-то.
– Кто? Как его имя?
– Мне доложили, что этот человек не из нашей деревни.
– Пусть войдут оба, – сказал Чиун озадаченно.
Римо вломился без стука. Этому Чиун не удивился. Но Римо привел с собой корейца, которого Чиун видел впервые.
– Если это твой подарок мне в знак примирения, ничего не выйдет, Римо, – сказал Чиун. – Этого типа я никогда не видел.
– Прости меня, великий Мастер Синанджу! – взмолился Сэмми Ки, падая на колени.
– Но я все же рассмотрю твое предложение, – добавил Чиун, которому всегда импонировало надлежащее проявление почтения.
– Понюхай его, – сказал Римо.
Чиун вежливо потянул носом.
– Пахнет экскрементами, – с омерзением сказал Мастер Синанджу. – И что еще хуже – ненавистным гамбургером.
– Подарочек от Смита, – сказал Римо, протягивая Чиуну видеокамеру. – Шпионил за нами.
Чиун кивнул.
– Император Смит хочет убедиться, что традиция будет продолжена по всем правилам. Это характеризует его как мудрого правителя. Я был о нем худшего мнения. Жаль, что у него контракт только с нынешним Мастером Синанджу, но не с будущим!
Чиун повернулся к Сэмми Ки.
– Возвращайся домой и доложи Императору Смиту, что Мастер Синанджу пока жив. И что Римо не вернется, поскольку он займет мое место во главе селения.
Сэмми Ки молча трясся.
– Но, – продолжал Чиун, – если у него возникнет желание нанять на службу следующего Мастера Синанджу на договорной основе, это можно обсудить.
Прошли те времена, когда у Мастеров Синанджу был только один клиент. Синанджу возвращается к своей славной традиции трудоустройства, которую вы, американцы, открыли для себя лишь недавно. Кажется, вы называете это диверсификацией.
– Что нам с ним делать? – спросил Римо. – Подлодка отбыла. Я проверял.
– Оставим его, пока не придет корабль.
– Чиун, я нашел на берегу кое-что еще.
– Труп какого-то мальчишки.
– Бедняга, должно быть, утонул, – опечаленно произнес Чиун.
– У него раздроблен череп. Там уже хозяйничают крабы.
Карие глаза старика обратились на Сэмми Ки. Они сверкали.
Сэмми Ки объял такой страх, что изо всех пор проступил пот, и чуткие ноздри Мастера Синанджу, уловив этот запах, безошибочно подсказали ему, кто виновен в смерти парнишки.
– Убить человека из Синанджу – непростительный грех, – тихо проговорил Чиун. – Но убить ребенка – это просто омерзительно.
Чиун дважды хлопнул в ладоши. Звук эхом отдался в ушах Сэмми, и стены вокруг него закружились.
Вошел хранитель Пульян и при одном взгляде на Сэмми узнал его, но ничего не сказал.
– Найдите место для этого мерзавца. На досуге вынесем ему приговор. И пошлите кого-нибудь в бухту за телом несчастного ребенка.
Сэмми Ки дернулся в сторону.
– Не спеши, детоубийца, – сказал Римо, зацепив его ногу носком ботинка.
Сэмми рухнул на пол, и Римо ногой легонько придавил ему поясницу.
К изумлению Сэмми, у него внезапно отказали ноги. Он попытался ползти, но нижняя часть тела отяжелела, как свинец. Он закричал.
– Что станем с ним делать? – спросил Римо как ни в чем не бывало.
– Сегодня крабы в заливе поели сладенького, а завтра им придется закусить дерьмом, – сказал Чиун.
– Смиту это не понравится.
– Отныне для Синанджу Смит – всего лишь воспоминание. Ты от него отрекся.
– Не уверен, что я от кого-то или от чего-то отрекся, папочка. Тот факт, что я согласился оказывать этому селению всяческую поддержку, еще не означает, что я не буду работать на Смита.
– Ты жестокий сын, Римо.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Римо, смягчившись.
– Мое страдание утихает, когда ты рядом.
– Может, мы поговорим позже?
– Почему не сейчас?
– Мне надо кое-что сделать, – сказал Римо.
Было видно, что ему не терпится уйти.