– Точнее?
– Точнее мы пока не знаем. У нас еще нет доказательств деятельности КЮРЕ на нашей территории. Однако с нашими зарубежными агентами происходили и происходят какие-то странные вещи: загадочные убийства или их исчезновение – у нас накопилось немало случаев, так и не получивших разумного объяснения. Сейчас мне не хотелось бы вас расспрашивать.
Большинство этих инцидентов произошло еще до меня, и они принадлежат истории.
– Чего вы хотите? – повторил президент свой вопрос.
– Прежде чем я изложу свои требования, позвольте обратить ваше внимание на то обстоятельство, что ваши агенты работают в стране, принадлежащей к нашей сфере влияния. Если верить этой пленке, вы неоднократно совершали высадку тайного десанта в Северной Корее. Коммунистической Корее.
– Не буду комментировать.
– Хорошо. Вы, конечно, отдаете себе полный отчет в том, какие политические последствия может иметь уже один этот факт, даже вне его связи с деятельностью КЮРЕ. Следовательно, вы должны понять, что я не прошу о чем-то особенном, а лишь о том, что принадлежит России по праву.
– Принадлежит?!
– Нам нужен Мастер Синанджу. Мы хотим, чтобы КЮРЕ навсегда прекратила свое существование. И нам нужен этот Римо.
– Чтобы творить на международной арене все, что вам заблагорассудится?
Но это шантаж!
– Нет. Мы просто хотим получить то преимущество, которым Америка тайно обладала на протяжении многих лет. Сейчас наступила очередь России.
– Шантаж!
– Как грубо! Я бы скорее назвал это паритетом.
– Римо – патриот. Он не станет на вас работать. И я не могу отдать его вам. В политическом отношении это было бы более опасным, нежели предание огласке этой записи.
Генеральный секретарь задумался.
– Забудьте про КЮРЕ. Отдайте нам Мастера Синанджу. И позвольте переговорить с этим вашим Римо. В случае, если он ответит отказом, как вы с ним поступите?
– Римо умрет.
– Пусть так. Будем считать, что наша обоюдная проблема решена.
– Я не могу отдать вам КЮРЕ. Это все равно что приставить нож к сердцу Америки!
– Я понимаю ваши опасения. Позвольте их развеять. Я вовсе не хочу, чтобы Мастер Синанджу проводил нашу политику в западном полушарии. Я намерен использовать его так же, как вы, – заставить наш государственный строй работать вопреки его изъянам. В России растет преступность.
Пьянство, расхлябанность. Это самые страшные из российских болезней.
Вам, наверное, известно, что мы объявили им войну.
– Да, я об этом знаю.
– Тогда вы не можете не откликнуться на мою просьбу! Просьбу матушки-России. Мы тоже хотим попользоваться КЮРЕ.
Мозг президента лихорадочно заработал. Жаль, что рядом нет советников.
Но если бы они были здесь, то сегодняшние рекомендации стали бы последними в их жизни. Нет, эту ношу придется нести в одиночку.
Наконец он сказал:
– Я не могу ни принять вашего предложения, ни отвергнуть его.
– Это не совсем так. Если хотите, мы можем заключить договор о том, что Россия не станет использовать Мастера Синанджу за пределами советского блока, ну, скажем, на протяжении двадцати пяти лет. Нет сомнений, что нынешний Мастер Синанджу так долго не проживет.
– И кто станет заключать такой договор? Вы? Я? Мы больше никого не можем посвятить в подробности этого дела.
– Понимаю, – сказал Генеральный секретарь. – Тогда поверим друг другу на слово.
– У меня нет другого выхода, – вымученно согласился президент. – Я немедленно отдам распоряжение о роспуске КЮРЕ. Дайте мне один день для выработки всех деталей. Дальше дело за вами.
Генеральный секретарь тепло пожал президенту руку и улыбнулся.
– А наш представитель свяжется с Мастером Синанджу относительно его новой работы. Как у вас говорят, с вами приятно иметь дело.
Президент что-то тихонько буркнул, и советский лидер взял на заметку справиться у преподавателя английского, что может означать выражение «Up yours»[1].
В это время в местечке Рай доктор Харолд У. Смит занимался своими обычными делами. В зеркальное окно пробивался солнечный свет. Стояли необычные для поздней осени теплые деньки, и на водной глади пролива Лонг-Айленд пестрели яхты.
Секретарша Смита Эйлин Микулка, дородная дама средних лет в очках, только что закончила работу над сметой санатория «Фолкрофт» на следующий квартал.
– Отлично поработали, миссис Микулка, – сказал Смит.
– Да, доктор Смит, – бодро ответила та. Уже стоя в дверях, она обернулась и добавила: