Благодарю Тебя, Господи, уберег меня тогда... И тебе, Крис, спасибо. Не зря ты мне проповедовал...
— Ты думаешь, у меня все? Как бы не так. — хрипловатый голос Чендлера перебил растерянные мысли Джейка. — Помнишь волну убийств, из-за которой я не мог заниматься твоим делом? Тогда, помимо обычных уличных разборок и убийств с целью ограбления, мы зарегистрировали несколько загадочных смертей людей убивали без видимых причин. Вспомнил?
— Конечно. Неужели есть отношение к гибели моих друзей?
— Видимо, да.
— Но как?..
— Мы сразу подозревали, что те убийства неслучайны, тем более что некоторые жертвы были застрелены из одного и того же пистолета. Однако мы не могли найти связь между жертвами, а потому и на преступников выйти не получалось. Нам неожиданно помог разговорившийся Симпсон, который обмолвился о... Я навел кое-какие справки и... Угадай, что я выяснил.
— Сдаюсь.
— До чего ты скучный. За последние четыре месяца из стоявших в очереди на донорские органы в «Линии жизни» погибло
трое человек. У меня сложилось впечатление, что в то время как Лоуэлл и Симпсон корректировали списки изнутри, кто-то помогал им снаружи. Врачи об этом, видимо, не догадывались, но заказчик не сидел сложа руки: старался своими методами приблизить богатого пациента к заветному органу. Это все еще требуется доказать, но случайностью те три смерти не назовешь.
— Невероятно. — Джейк не замечал, что каждый раз повторяет одно и то же слово.
— А отсюда Мы прямиком переходим к заключительной и самой интересной части моего повествования. Ты не устал? Готов слушать дальше? Или отложим до завтра? Нет? Ну, ладно. Среди нераскрытых убийств оставалось еще три смерти. Молодые люди из приличных семей, обеспеченные, но в очереди на органы не стояли, совершенно здоровые парни. Друг с другом знакомы не были. Пока я проверял списки очередников, мне в голову пришла гениальная мысль. Я позвонил в пару мест, то-се, короче — достал еще один списочек. Оказывается, связь между этими ребятами все-таки имелась. Слышал, может быть, есть в городе такая организация, называется «Податели жизни». Это, в общем-то, большой холодильник, где хранятся донорские органы, и они ведут активную рекламную кампанию в газетах и на телевидении, вербуя добровольных доноров.
— Да, они и у нас в «Трибьюн» печатали свое объявление: «Допиши одну строчку в свое завещание! Спасешь чужую жизнь — и собственную душу!». — Итак, эти «яппи» никогда не встречались и ничего не знали друг о друге, однако их объединяло одно: альтруизм. Все трое решили, что, действительно, в мир иной старую печенку все равно не заберешь, так почему бы не завещать свои органы тем, кто в них нуждается, и в прошлом году зарегистрировались в организации «Податели жизни» как добровольные доноры. Маленькая деталь: все трое были убиты таким образом, что ни один из жизненно важных органов не пострадал, а на место происшествия во всех трех случаях кто-то немедленно вызывал «скорую». Кстати, звонивших так и не нашли.
— Ты хочешь сказать...
— Именно. Представь, что тебе нужен жизненно важный орган, и тебя ставят в очередь под номером 856. Как ускорить процесс ожидания? Есть, по меньшей мере, три способа. Во-первых, дать взятку доктору и подняться вверх по списку в обход менее предприимчивых пациентов. Во-вторых, уменьшить общее число очередников, стоящих впереди тебя. В-третьих, увеличить число доноров с нужной группой крови. Спрос определяет предложение. Доказательств пока нет, но если мне не составило особого труда достать список доноров с группами крови, телефонами и адресами, значит, то же могли сделать и другие.
Джейк беспомощно смотрел на Чендлера, надеясь, что это было его последнее откровение. Тот молча ковырял ботинком снег на краю тротуара, потом поднял глаза.
— Что, не ожидал такого? Прекрасная была идея: все равно каждый год тысячи здоровых мужчин и женщин гибнут от несчастных случаев, так почему бы не использовать ставшие ненужными органы для спасения реальных жизней? Жадность все испортила. Наверное, нет такого доброго дела, которое нельзя было бы запоганить.
Джейк что-то промычал в знак согласия, потом вдруг заговорил быстро, с горячностью:
— Знаешь, Олли, я все время думал, что Крис преувеличивает, что во всем только плохое видит, а теперь понимаю: он был прав, да, прав! Наша страна отказалась от нравственных норм, по которым жили многие поколения, и теперь каждый стал сам себе голова. Будто и не было никогда добра и зла. Нынче все сами для себя определяют, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Так нельзя, Олли, так нельзя!