— Ну-у, пошло-поехало... — Док закатил глаза, а потом с озорным выражением лица повернулся к Джейку и заговорщицки произнес:
— На самом деле, ничто не имеет в жизни большего смысла, чем бутылочка холодненького пивка! Заскочим в круглосуточный, Вудс?
Док, не снижая скорости, резко свернул и, помяв широкими шинами газон, въехал на автостоянку перед магазином. Пока он бегал за обещанным «смыслом», Джейк воспользовался моментом:
— Это все так странно, Крис, я просто не могу отделаться от какого-то предчувствия. Скажи, эта монетка может быть каким-то... знаком?
— Может быть, и знак, не знаю. Но я думаю, что Некто опять пытается достучаться до тебя.
Джейк вздохнул. Все, что может последовать дальше, он знал наизусть.
— Короче, ты намекаешь, что жизнь коротка, и каждый день может оказаться последним, а потому никогда не рано подумать о душе, пока не стало слишком поздно?
Крис расплылся в искренней улыбке, в такие минуты его лицо становилось совсем мальчишеским.
— Видишь, ты и сам все знаешь. Вопрос только в том, когда ты поймешь, что это не просто слова. Ведь времени нам на этой земле, действительно, отведено немного, а впереди — вечность.
— Одно тебе скажу, Крис, ты предсказуем, как орегонский дождь. Столько лет поешь ту же песню!
— А это моя любимая песня, — резко ответил Крис, вдруг посерьезнев. Он пристально смотрел прямо в глаза Джейку, будто пытаясь разглядеть что-то очень важное в его блестящих зрачках, окруженных узкими шоколадно-карими ободками. — И я очень надеюсь, что твоя колонка в «Трибьюн» однажды мне подпоет.
— Не надейся, — Джейк отвел глаза. — Я не проповедник, а журналист.
— По-твоему, газета и Библия несовместимы? А я вот каждый день нахожу время, чтобы почитать и то, и другое. Мне вообще нравится сравнивать разные точки зрения.
Джейк поморщился. Крис никогда не скрывал, что считает «Трибьюн» предвзятой в отношении вопросов религии и нравственности. Доводы типа «газета не прокурор и не адвокат, она лишь средство массовой информации» его не убеждали. Он не мог понять, что газета всего лишь беспристрастно информирует, то есть сообщает правду, невзирая на лица, и если эта правда кому-то неприятна, тем лучше. Джейк давно перестал пытаться переубедить друга, пусть думает, что хочет.
Дверца машины распахнулась, и на водительское сиденье запрыгнул Док с довольной ухмылкой на лице.
— Нам с Джейком по пиву, а господину проповеднику лимонад! — громогласно объявил он, раздавая бутылки. — Пусть за это меня упекут в ад, но что за пицца без хорошей выпивки?
— Да ладно тебе, — грустно сказал Крис. — Ты же знаешь, мне все равно, что ты пьешь. Важнее, кого ты знаешь и кому ты веришь. В ад ведь не за пиво попадают.
— Вот это точно, — ответил Док, подмигивая. — Я знаю одну хорошенькую девчонку в нашей пиццерии, и вот ее-то мне очень хотелось бы... познать в библейском смысле слова.
Джейк понял шутку и засмеялся. Крис понял — и нахмурился. Он постоянно ссорился с Доком из-за того, что тот постоянно изменял Бетси. Конфликтов можно было бы избежать, если бы Крис последовал советам Джейка и требованиям Дока «не лезть не в свое дело», но он не только постоянно напоминал любвеобильному другу о ценности семейных отношений, но и, по возможности, мешал осуществлению его замыслов.
Оставшиеся три минуты пути прошли в неловком молчании. Джейк вспоминал, как в прошлом году они поехали на охоту на уток и по пути заехали на заправку. Док разговорился с хорошенькой блондинкой, оба смеялись, и как раз когда она достала карандаш, чтобы записать приобнявшему ее Доку свою телефон, Крис громко сказал: «Между прочим, у тебя кольцо, Док». Девушка, смешавшись, спрятала руку с карандашом, поскольку и у нее на пальце было обручальное кольцо. Через мгновение она уже заводила мотор своей машины. Когда ее автомобиль исчез из поля зрения, Док развернулся к Крису и обрушил на него такой поток грязных ругательств, на какой только мог быть способен. Крис был разъярен не меньше Дока. Джейк всего не запомнил, но в частности он прокричал Доку прямо в лицо: «Хватит доказывать всем, что ты мужчина, пора бы им стать!». Еще немного, и состоялся бы матч-реванш по классической борьбе среди бывших студентов колледжа. Джейку потребовалось все его красноречие, чувство юмора и даже физическая сила, чтобы разнять их. Интересно, что было бы, если бы Док не оставил, свое ружье вллашине?
Позже, когда все трое сидели у костра и жарили утку, Крис извинился за то, что вышел из себя. При этом он ясно дал понять, что не извиняется за напоминание о кольце: «Я же стоял рядом с тобой в церкви все венчание. Ты что, хочешь, чтобы я забыл об этом? Чтобы я смотрел в сторону, когда ты откровенно преступаешь данную тогда клятву?». Джейка неприятно кольнули эти слова. Он, точно так же, как Крис, стоял рядом с Доком в церкви все венчание, но ничего не сказал другу по поводу блондинки на заправке, как и по поводу множества других блондинок, брюнеток и шатенок. Он, что, считает себя лучшим другом Доку, чем я? Кем он себя возомнил? Кто ему дал право указывать Доку? Даже сейчас Джейку хотелось высказать это Крису, накричать на него, но в то же время он знал, что есть и другая сторона медали. Кто дал право Доку изменять жене? А кто дал право мне изменять Джанет? Один вопрос тянет за собой все остальные, а ответа нет, просто больно обо всем думать. Остаток поездки прошел тогда невесело, и утки были не в радость. Впервые Джейк был рад расстаться с друзьями и вернуться домой. Нахлынувшие теперь воспоминания доставляли ему почти физическую боль, нависшее молчание обещало разразиться страшной ссорой.