Лошадь Эксхема с удовольствием захрустела твердым, как камень, бисквитом, а сам Джон, страдавший от жажды, опорожнил бутылку вина, за здоровье Наполеона или, по крайней мере, за его счет.
«Боюсь, что героическая репутация Джона Эксхема сильно поблекнет в глазах французских дам, когда они узнают о его бесславных приключениях во время великой битвы», — подумал Эксхем и отшвырнул пустую бутылку.
Он углубился в лес, спокойный и тихий, если не считать щебета птиц, не реагировавших на иногда доносившуюся издалека стрельбу. Какая-то нахальная пичуга, едва не усевшаяся Джону на голову, обругала его, перебравшись на ветку, а большая красивая бабочка опустилась на лошадиную гриву.
Пахло грибами и цветами боярышника; высокие папоротники слегка покачивались под почти незаметными порывами ветерка. Очевидно, бессмысленная человеческая суета ничуть не интересовала обитателей леса.
Начало смеркаться, когда Эксхем выехал на большую поляну, через которую протекал небольшой, но голосистый ручей.
Когда лошадь принялась пить кристально чистую воду, из леса выехала группа всадников. Это были уланы.
Подъехав к ручью, они спешились, чтобы напоить лошадей.
Эксхему, впервые за прошедшие сутки, удалось узнать свежие новости, к тому же, крайне важные.
Французская армия разбита, французы бегут. Самые стойкие их каре полегли на месте. Судьбу Ватерлоо решил старик Блюхер, внезапно появившийся на поле сражения в тот момент, когда Наполеон ожидал помощь от Груши.
— А что с герцогом Веллингтоном? — поинтересовался Эксхем.
— О, он едва не попал в лапы Наполеону! А что вы собираетесь делать, капитан? Вы хотите присоединиться к нашим частям? В этом случае вам стоит проехать через лес, иначе вы рискуете встретиться с остатками разгромленных частей противника, и французы не преминут отыграться на вас за свое поражение.
Эксхем последовал совету улан и двинулся в указанном ими направлении по широкой удобной тропе. Его одолевали мрачные мысли. Он думал, что ему придется кое-что рассказать начальству о том, как он провел этот памятный день…
— Monsieur!.. Monsieurl’officief![14]
Мужчина в грязной форме лесничего выскочил на тропинку и остановился перед лошадью Эксхема.
— Идемте со мной! — попросил он на плохом французском. — У меня дома умирает офицер!
Через несколько минут Эксхем очутился возле дряхлой хижины, вокруг которой бродил десяток кур.
В лачуге горела сильно дымившая масляная лампа. В ее свете Джон увидел женщину со странной прической, склонившуюся над постелью.
— Он еще жив, — пробормотала она. — Может быть, дать ему еще воды?
— Где вы его нашли? — спросил Джон у лесничего.
Он постучался к нам час назад и попросил воды, чтобы напоить коня. Вежливый и учтивый господин, называвший нас «мсье» и «мадам».
Я дал ему воды и немного овса. Потом офицер попросил у меня скребок и сам принялся чистить коня.
Я видела, как он убегал и скрылся в лесу! — закричала женщина.
О ком вы говорите? — удивился Эксхем.
Заткнись, женщина, твое мнение никого не интересует, — резко прервал жену лесничий. — Внезапно мы услышали выстрел, и когда я вышел посмотреть, что происходит, офицер лежал на земле. Он получил пулю в спину, и эта пуля вышла через грудь.
Я видела, как убегал убийца, — снова закричала женщина. — И он не был солдатом… У него была мерзкая круглая башка и он был одет в зеленый редингот с этими штуками, которые болтаются сзади!
Это были фалды! — воскликнул Эксхем.
Да, именно так их и называют.
Эксхем подошел к постели и склонился над раненым. Это был Ульрих фон Гейерштайн.
Глава IV Несколько слов, написанных карандашом
— Ульрих, это я, Джон Эксхем!
Ему пришлось несколько раз повторить эту фразу, прежде чем Гейерштайн открыл глаза.
— Капитан Эксхем! Как хорошо, что вы пришли…
На бледных губах мелькнула улыбка.
— Я призывал всех святых, чтобы вы появились, — прошептал раненый. — И вот, вы пришли. Что, сейчас уже ночь?
— Сейчас вам не стоит говорить, потом у нас еще будет время поболтать!
— Конечно, капитан, но я хочу…
Эксхем, не слушая раненого, осмотрел раны и перевязал их, как смог.
Он понимал, что состояние юноши было очень тяжелым. Пуля вошла в спину между лопатками и пробила легкое перед тем, как выйти через левую сторону грудной клетки.