Всего несколько дней, заставили посмотреть на мир с другой точки, с которой всё то же самое выглядит не совсем так, как раньше, и он с волнением и поспешностью впитывал в себя свежие картины обыденности.
Он усмехнулся про себя. Какая разница! Какая огромная разница между миром — до, и миром — после! Какая сила и сладость в этом одном чувстве, в этой окрыляющей энергии, привнесённой одной единственной душой и парой тёмных, серых глаз, которые источают невидимый свет будоражащий душу и тревожащий сознание. Свет, родивший неожиданные оттенки во всём окружающем. Жизнь приобрела смысл и полноту.
Кирилл поймал лицом струю свежего воздуха и направился к крыльцу знакомого дома. Войдя в дверь, он сразу уловил приятный, ароматный запах. Катя подошла быстро, и, взяв его за руку, провела в комнату и посадила на стул. Снимая бабушкин передник, проговорила на ходу:
— Придется немножко подождать, пирог ещё в духовке!
— Ничего, я терпеливый… — иронично ответил он.
— Посмотрим, посмотрим… — быстроглазо улыбнулась Катя и скрылась в кухне.
Она была в том же светлом платье с пышными рукавами, чуть- чуть ниже локтя, с манжеткой, и Кирилл сразу вспомнил пруд и стоящую спиной девушку, силуэт которой, его привлёк на фоне блестящей ряби воды. Ему захотелось тогда заглянуть в её лицо и услышать её голос. И он тихо подошёл сзади.
Он повернулся к окну и погрузился в воспоминания. Зачем он подошёл тогда, ведь никогда он ни к кому не подходил, не зная человека заранее. А тогда толкнуло что-то или позвало, и он не смог сопротивляться этому. Действительно, как-то странно, необычно, неведомо…
— Э… эй! Ты чего задумался?
Кирилл не заметил подошедшей Кати. Он усмехнулся довольно.
— Так, босоножку вспомнил…
— А какую босоножку, помнишь, левую или правую?
— Левую — не задумываясь ответил Кирилл.
— Точно! — засмеялась Катя.
— Катя! — позвала с кухни бабушка.
Катя, легко развернувшись, как волчок, быстро убежала на кухню. Она всё делала быстро и легко. Быстро говорила, казалось, не задумываясь вовсе. Быстро менялось выражение её лица. Легко и быстро менялось настроение, сразу переходя от смеха и, вдруг, до слёз.
Эта стремительность, порождала впечатление какой-то несерьёзности, поверхностности. Но это было б заблуждение. Он-то знал! Он знал, каких глубин достигают её чувства, в какую непостижимую даль заглядывает её мечта. Он легко читал это всё в её глазах, в этом живом и проникновенном взгляде.
Глаза! Глаза лгать не могут! Вот почему пряча свои намеренья, люди отводят глаза, надевают чёрные очки, что бы спокойно поднять голову и посмотреть в чужое лицо. Глаза не могут лгать, и человек, пытаясь солгать, стыдливо отводит глаза. Мы всегда смотрим в глаза друг другу, пытаясь понять или почувствовать…
Поэтому, наверное, ему захотелось посмотреть ей в глаза, стоящей в тот день у зеркальной глади пруда.
— Кирюша! — Кирилл чуть вздрогнул от бабушкиного голоса, мгновенно вернувшись из недавнего прошлого, — мы здесь посидим, или может быть, на кухне?
— На кухне уютнее…, - сказал он просто.
Бабушка размышляла секунду:
— Правильно! И привычнее…, - повернулась она обратно, вытирая руки.
Всё было просто и непринуждённо в этом доме, и ему было легко. Легко и просто.
На стене медным звоном с шумом пробили часы. Катя впорхнула неожиданно, и, подойдя близко протянула вперёд обе руки, свесив вниз длинные пальцы.
— Заскучал? Всё готово! Идём… — улыбаясь раскрасневшимся лицом, отрывисто сказала она. Покачиваясь, как пружинка, на носочках ног, Катя была довольной и радостной.
Кирилл качнул головой и быстро встал, лишь придерживая её пальцы. Она повернулась, и, взяв его руку, быстро потянула за собой. Так они и вошли в кухню: — рука в руке, Катя первой, Кирилл за ней.
— Бабушка, веду гостя…
— Ого! — Вырвалось у Кирилла, — на столе стоял огромный пирог с румяной корочкой, от которого ещё исходил жар.
— Этого нам на всю ночь хватит…, - простодушно пошутил Кирилл. Катя хохотнула неожиданно.
— А куда нам торопиться, — улыбнулась бабушка, глядя поверх очков на Кирилла, — сидим да пьём, пьём да говорим, а я на вас полюбуюсь! Садись, Кирюша, садись, где понравится.
Стол стоял у окна, где с одной стороны сидела Катя, Кирилл сел рядом, — посередине, баба Варя с другой стороны окна.
— Ну, хозяйка, угощай гостя! — медленно говорила баба Варя, протирая очки.
— Нет, бабушка, хозяйка здесь — ты!
— А ты когда хозяйкой будешь, завтра? — разрезала пирог бабушка.