— Я говорит, его чувствую, говорю с ним, а он отвечает мне, — он рядом. Как я могу, — тётя Варя!
Я с ней поначалу часто вечерами сиживала. Соседей здесь нет никого. Только три дома жилых. Остальные, — на той стороне речки строятся. Там дорога асфальтовая рядом, что в город идёт. А она ничего, хорошая бабёнка, шустрая и добрая. И животные её любят. Ветеринар она. Специалист хороший, говорят. Гоняется по району, то там прививки, то эпидемия, то ещё чего. Говорят, что она и без лекарств животных иногда лечит.
Придёт, говорят, погладит, накормит сама. Вот. А хозяева глядят после, а собака поправляться стала. Будь-то бы, сама по себе.
— Иногда скажет мне, — Кирюша у меня, всё один, да один. С работой такой, совсем времени не хватает на него. Так вот и живут. Да…
Бабушка сняла передник и молча взглянула Кате в лицо. Потом улыбнулась широко.
— А знаешь, Катенька, как он рисует!
— Что рисует?
— Природу больше. Тут места такие у нас! Холмы, горушки, ручьи. Лес старый, нетронутый. Красота несказанная. Сосны вековые стоят, как в сказке! Не то, что около городов. Весь лес пересажен уже, и не раз.
— Почему лес нетронутый, бабушка?
— Я так думаю, что вывозить невозможно отсюда. Овраги, да склоны. Холмики. На чём тут проедешь? Вот и обошли стороной край наш.
— Может чайку горяченького?
— Ага! — сразу согласилась Катя.
— А Кирилл, — продолжила бабушка, зажигая газ, — он всё тут обошёл кругом. Уйдёт с бумагой и рисует, рисует. Я смотрела всё. У него весь дом в картинах этих. Всё как живое. Чудно! Он природу — чувствует. Изнутри видит. Так-то. А недавно, Иришка, мне рассказывала, мама его, приезжал брат её из города с семьёй, отдохнуть у нас, от суеты ихней.
Так вот, походил, говорит, походил по дому, — всё смотрел. Долго всё смотрел. Потом подошёл к Кириллу и серьёзно так, говорит.
— А ты бы не хотел продать несколько картин? Рамы я сам подберу.
Забрал с собой несколько, не помню сколько. Через некоторое время приехал, и деньги Кириллу подаёт. А он матери. Ирина говорит: “Я посмотрела и ахнула! Мне говорит, три месяца работать надо за такие деньги”. Дядя у него ещё попросил несколько картин. А потом, показал ему папку какую-то, долго объяснял, и спросил, может ли он иллюстрации какие-то сделать. Дядя у него в агентстве каком-то работает, или в издательстве, — не запомнила я. Кирилл согласился, только с условием, что будет делать только то, что понравится. Дядя ему сказа тогда, что если дело пойдёт, работой его завалит. А он привык больше — живопись. Ну, давай, попьём чайку. Садись. Садись!
— С ребятишками мало гуляет, — отхлебнув, продолжила бабушка. — Один портрет у него дома висит. Мамин. Я его спросила как-то: “Кирюша, мама у тебя на портрете очень хорошо получилась, лучше, чем на фото, только она нерадостная какая-то”. А он мне говорит: “ Я бы хотел её, тётя Варя, радостной сделать, только не знаю как…”. Вот и получается, Катенька, что он мамину печаль с собой носит.
Катя медленно поднялась со стула, дошла до двери.
— Бабушка, я в саду погуляю, поделаю что-нибудь. …Может, полить что надо?
— Сходи, сходи, погуляй. Можешь и полить. Увидишь что, подсохло, то и полей!
Часы беспощадно отмеряли время, звонко пробив пять раз. Внучка вернулась их сада повеселевшей.
— Бабушка, у тебя лейка худая, из-под рыльца течет!.. А цветы так пахнут, так пахнут! Аромат такой! А у нас дома некуда посадить, только на балконе… А на подоконнике зимой, не пахнут совсем, — тараторила довольная девушка, вертясь у зеркала.
— Да, старая лейка, прохудилась совсем, — согласилась бабушка, поглядывая на внучку.
Катя всё вертелась у зеркала, расправляя на себе новую кофточку, поворачиваясь, то одним боком, то другим.
— Смотри, дырку в полу провертишь!
— Ха — ха — ха! — донеслось из комнаты.
Кирилл уже давно подошёл к дому, но стоял за кустом сирени, вне видимости. То ли волнуясь, то ли считая, что вечер ещё не наступил, никак не решался подойти к окнам. В уме он выстраивал, как и что скажет при встрече с Катей, но путного ничего не выходило. Он всё боялся, что она выйдет на крыльцо, и скажет, что-нибудь вроде: — “Ну, что тебе ещё?” Если вообще выйдет… Вконец замучив себя сомнениями, он кашлянул, прочищая горло, и решительно зашагал к дому, но, подойдя к самым окнам ноги, как-то отяжелели, и Кирилл сев на скамейку, и решил просто ждать.