Катя, собрав все лепестки в кулачёк, подняла его к лицу, и медленно разжав, вдруг, сильно дунула над головой у Кирилла, со звонким смехом отскочив в сторону. Белые лепестки июньским снегом посыпались ему на волосы, лицо, плечи. Катя всё кружила, как птичка, вокруг идущего прямо Кирилла, а он только подавал руку, вытаскивал из волос рожки из травинок, или громко предупреждал: — “осторожно!”. Всё это время она ловила его взгляд и пыталась поймать хоть какую-то подсказку, увидеть хоть какое-то сомнение с его стороны. Но нет. Его теплый любящий взгляд готов, казалось согреть в любую стужу, выдержать любой ураган и осветить любую тьму…
Вдруг Катя остановилась. Как всегда, неожиданно.
— Всё, больше никуда не пойду! — весело прозвенел её голосок.
— Где обещанная земляника?
— Ты стоишь на ней…
— Как? — раскрыв губы удивилась она снова.
Смеяться у Кирилла уже не было сил, её непосредственностью можно было только любоваться.
— Где?
— Да вот же, смотри! — со смехом проговорил он.
— Ой, правда! — произнесла она, — они под листиками спрятались!
— И вот, и вот…, а вон ещё, ещё! Смотри, смотри Кирюша, сколько много! — складывая в ладошку сочные ягоды, прыгала она по полянке.
Кирилл стоял в стороне. Он был просто очарован ею. Этого было не возможно скрыть, достаточно было посмотреть на его лицо. И Катя это видела и чувствовала.
— Да ты попробуй, попробуй! — присел он рядом.
Катя поднесла ладонь ближе к лицу, закрыла глаза, и медленно вдохнула воздух.
— У…у!!! — замотала головой Катя. — Аромат! Этого не может быть! Несказанно!
Потом она повернула ладошку к губам Кирилла и коротко сказала:
— Ешь!
— Нет, нет… Сама!
Потом они спускались по косогору, ярко освещённому красным солнцем, которое скользило уже над самыми верхушками деревьев, то пропадало вовсе, за пышными кронами, освящая лес медным светом и бросая глубокие тени под ноги.
— Тебе когда ехать? — с трудом спросил Кирилл.
— Домой уже завтра, — глядя себе под ноги, грустно ответила Катя, — папа на машине приедет.
— А туда… когда хотела… ехать, — ему было тяжело. Он окончательно понял, что не сможет без неё. Никогда. Если она уедет, всё потеряет смысл. Всё. Это птенец ещё может бегать по земле и радоваться травке. Но птица, которая уже взлетела и почувствовала радость полета, как может находиться на земле? Ходить, смотреть, в беспредельный простор и понимать, что уже никогда, никогда ей не подняться ввысь, и не посмотреть на цветущую землю сверху.
Птица со сломанными крыльями, не сможет жить, она просто умрет от печали. Человек, потерявший любовь жить сможет, но единственным его уделом будет скорбь. Как лямка для бурлака. Определённо: птицы должны летать, а человек должен любить! Но что может помешать этому? Что? Нет, он не может её потерять, это невозможно, нет.
Закат разлился в пол неба. Медленно переливаясь и меняя цвета, он заливал всё вокруг теплым светом. Они уже почти подошли к деревне. Уже были видны домики. Малиновый свет переливался в Катиных волосах. Тоска как клещами сдавила сердце, стало тяжело дышать и захотелось плакать.
«Если его не будет рядом, тогда зачем это всё вокруг? Зачем этот закат? Зачем тогда это солнце и земля? Зачем? Тоска. Пустота. Бессмысленность. Зачем тогда я сама, кому я нужна, для чего я?»
Без любви ничего нельзя сотворить, без любви можно только ломать… И, любовь, словно услышала её мысль и ворвалась с такой силой, такой волной, как ветер разрывает тучи, и клочья облаков летят в разные стороны и из мрака торжественно и бесповоротно выходит солнце и дарит людям свет и надежду.
Катя вдруг остановилась и закрыла глаза. Всё! Решение принято! Толька сейчас! Только сейчас она почувствовала этот свет и это тепло и, как будто земля стала уходить из-под ног.
— Кирилл! — прошептала Катя.
Она открыла глаза. Он стоял в шаге от неё.
— Что случилось?
— А?
— Ты так крикнула! Я думал…
— Правда! — её лицо сияло в счастливой улыбке.
— Больше ничего не случиться… Понимаешь?
— Ты решила… — у него гулко забилось сердце.
— А что, не заметно? — она положила ему руки на плечи и тихо тряхнула, заглянув в застывшие глаза.
— Эй! Ты где, а? Пойдём… Уже темно… Бабушка ждёт!
Она обхватила его руку и прижалась головой к плечу. Они медленно дошли до крыльца.
— Ты только не провожай, мня завтра, ладно?
— Ну, я пошла? — счастливо улыбаясь, спросила Катя.