— Оченно приятно, — ответил Тимофей Иванович, с улыбкой глядя не на меня, а на стол. — Вот это специя! — радостно заявил он. — Под этакое угощение ставь на стол попа с попадьей, меньше никак нельзя.
— Какого попа? — спросил я потихоньку у Миши.
— Это папанька бутылку водки попом зовет, — пояснил Миша. — Две бутылки — поп с попадьей.
— Беги, беги, отец, — охотно согласилась Матрена Ивановна, — раз уж такой случай вышел, зря прохлаждаться нечего. А ты, соколик, компанию нам составишь? — спросила она меня.
— Нет, спасибо, — отказался я. — Понимаете, я не пью, то есть водки не пью, а сладкое иногда, когда гости бывают…
— А рыбу ловишь? — с усмешкой спросила Матрена Ивановна.
— Ловлю, очень люблю ловить.
— Такой же непутевый, как наш Мишка, — махнула она рукой. — Вот и дружки будете. — Она с укоризной посмотрела на нас. — На что бы лучше в приятной компании посидеть с винцом да с закусочкой. А они на речку, к пиявкам, к лягушкам в гости. — Матрена Ивановна неодобрительно покачала головой, оторвала кусок старой газеты, насыпала туда махорки и задымила толстенной цигаркой. — Одно слово — непутевые, — решительно закончила она.
— Ладно, мать, всякому свое, — примирительно отозвался Миша. — Пойдем, Юрка, на волю. Такой дымище распустила, ажно дух захватывает.
Я был очень рад выбраться на свежий воздух.
— Постой, брат, да на тебе, никак, сапоги? — остановил меня в дверях Миша. — Куда ж ты в них летом потащишься, скидывай скорей.
— Пускай тяжелые, я босиком не могу, — запротестовал я.
— Зачем же босиком, а это на что? — И Миша кивнул в сторону груды сапожного хлама. — Моментом выберем, какие по ноге.
— Но ведь это чужие, в починку даны!
— Ну и что ж, что в починку, за один раз не порвешь. А порвешь — все одно латать. Заплатой меньше ай больше — толк один.
И вот я мигом преобразился: на ногах вместо тяжелых сапог какие-то невесомые опорки; за плечами вместо курток, плащей драная, но очень легкая свитка; в руках удочки, и больше ничего. Какое счастье!
Мы с Мишей тронулись в путь. Я опасался только одного: как бы не встретить кого-нибудь из маминых знакомых. Но все обошлось благополучно. Мы выбрались из города и бодро зашагали по умятой тропинке через поля, перелески, верст за восемь от города, в село Бредихино, к месту нашей рыбалки.
НА РЫБАЛКЕ
На место рыбалки мы пришли под вечер. Солнце склонялось к закату. Большое, не жгучее, оно освещало каким-то особенно ласковым, чуть красноватым светом глубокую речку, старые ветлы над ней и густые кусты прибрежного лозняка. Но особенно хороши были поемные луга за рекой. Просторные, по-весеннему ярко-зеленые, они отливали густой позолотой вечерних лучей.
А на нашем берегу приветливо шелестел свежей листвой старый, заглохший парк. От него веяло сыроватой свежестью и острым запахом цветущей черемухи.
Хорошо, очень хорошо было кругом! Но заядлым рыбакам некогда заниматься созерцанием красот природы. Скорее за дело. А дел не так уж мало. Прежде всего надо засветло натаскать побольше сушника на ночь для костра. За сушником дело не стало. Его в парке хоть отбавляй. Мы выбрали на берегу небольшую полянку. Там уже были заметны следы костра. Мигом натаскали целую груду сухих сучьев и веток, приволокли два большущих пня.
— В них-то и самая душа костра, — пояснил Миша. — От сушника только треск да блеск. Фук, фук — и все прогорело. А эти всю ночь будут помаленьку тлеть.
— А шалаш будем делать? — спросил я.
— Зачем шалаш? — удивился Миша. — Такая теплынь, а ты — шалаш!
— А если дождик?
— Ну, брат, дождя бояться — на рыбалку не ходить. — Миша кивнул головой в сторону лежащей на земле одежки.
— А это на что? Прикроемся — и дело в шляпе. — Он хлопнул меня по плечу. — Летний дождь ничего, от него лучше расти будешь. Да он и не пойдет. Гляди, какое небо — ни облачка. Откуда же дождю-то взяться?
— Да я и не боюсь, так, к слову сказал.
— Ну, не боишься, и ладно. Дождь — не волк, не укусит, — весело ответил Миша.
Натаскав достаточно на ночь топлива и оставив на полянке всю нашу поклажу — еду и одежду, мы выбрали тут же неподалеку местечко для ловли.
Речка в этом месте делала заворот, образуя небольшое! но глубокий омут. Вот по бокам его мы и уселись: Миша на входе, я на выходе.
Перед началом ловли Миша показал мне, как пользоваться для насадки раками. Все они были уже сварены, но не докрасна, а только чуть-чуть.
— Переваришь — мясо хрупкое станет, как черствый хлеб, его и на крючке не удержишь. Сразу рассыплется, — пояснил он. — Нужно секунду варить. Опустил в кипяток — и сразу вынай. Вот тогда самый раз, как резина будет, с крючка силком не сдерешь.