Разгорячившись, Николай Акимыч не заметил, что уже прошел насквозь Екатерининский садик и шагает по Невскому. Притом шагает не в ту сторону: надо было бы дойти до Литейного и на своем маршруте доехать до парка. Вполне возможно, подъехал бы Коля Винокур на их общем Николай Николаиче — посидеть бы тогда непривычно пассажиром в кабине, придирчиво прислушаться к перещелкам контроллера, к высокому гудению электромоторов, чем-то напоминающему звук самолетных турбин на форсаже… Ну если бы подъехал и не Коля, все равно кто-то из своих ребят. А Николай Акимыч свернул к Садовой и уже спускался в переход. Но почему-то поворачивать назад не захотелось, и Николай Акимыч решил доехать до «Электросилы» на метро. Вообще-то он очень редко ездит на метро: скучный способ передвижения, ничего не видно из окон — едешь ты хоть под Зимним дворцом, пересекаешь Неву в самом прекрасном месте, а никакой разницы, что катишь где-нибудь под Гражданкой. То ли дело наземный транспорт, ну и в особенности троллейбус, конечно: сколько раз в день ни обернешься по маршруту, никогда не надоест!
Время еще было, и раз уж Николай Акимыч спустился в переход, он решил поесть в пирожковой на Садовой. А потом уж сесть в метро.
Повернув к пирожковой и приняв таким образом решение, Николай Акимыч снова задумался о разговоре в управлении. Почему новый зам с такой горячностью его поддержал? Сразу, не раздумывая! Начальству обычно свойственны колебания, оно старается подольше изучать вопрос — благо изучать можно и углубленно, и всесторонне, и конкретно, — не связывая себя обещаниями. И вдруг такая реакция. Можно думать, тут сыграло и исконное чувство соперничества к более удачливому собрату — автобусу, свойственное многим патриотам электротяги. Понятно и то, что новый зам хочет показать себя, взявшись за дело совершенно новое, — на рутинной работе показать себя гораздо сложнее…
Николай Акимыч дошел до пирожковой, так и не поняв до конца намерений моложавого Пантелеймона Ивановича. Если вообще возможно понять до конца чужие намерения.
В пирожковой оказалась довольно большая очередь. Николай Акимыч хотел было примкнуть к ней, как вдруг услышал:
— Дядя Коля… Николай Акимыч!
«Дядя Коля» прозвучало неуверенно, а «Николай Акимыч» — громко и четко, так что в первый момент Николай Акимыч подумал, что его окликают двое. Но в самой голове очереди стоял один знакомый — Макар Хромаев. Стоял и махал рукой. Николай Акимыч совсем уж не ожидал встретить здесь знакомого, потому, входя, посмотрел мимо очереди, а то бы, конечно, сразу заметил Макара — при его-то росте, при его-то шевелюре, а главное — при его-то самомнении, которое просачивалось неуловимым образом даже когда он стоял молча. Но все-таки окликнул его Макар сначала «дядей Колей» — никогда так не обращается в парке, а тут окликнул.