— Вещей-то!.. Накопил хлама!.. Диван идет!.. Девочки, взяли!
Не прошло и минуты, как две дворничихи легко пронесли на руках диван красного дерева. Только замешкались у выхода, с треском распахнули вторую створку — и дальше. Рыжа из-за двери не лаяла, а испуганно подвывала. А Филипп с Ксаной не показываются — или дома их нет, или не желают присутствовать при таком грубом событии?
Из гурьбы дворничих выделилась женщина чуть поменьше габаритами — техник. Тоже закричала:
— Уполномоченный кто? Или кто-нибудь!
— Я, — с некоторой опаской шагнул Николай Акимыч: не зашибли бы мебелью.
— Тут картины только две записаны, а вон их сколько! Подскажите, какие брать.
Да, было бы смешно, если бы вместо Левицкого унесли бы какой-нибудь второсортный портретик. Николай Акимыч указал и Левицкого, и Серова. Оставшиеся в комнате дворничихи перекрикивались: Чего еще?!. Люстру снимать?!. А книги эти все?!
— В макулатуру! — приговорила техник. — Сразу сделаем план!
Эти-то книги?! Целую лавку букиниста?
— Да вы что?! Такие книги?! Да вы знаете, какая ценность?!
Николай Акимыч и сам закричал, невольно подделываясь под общий тон.
— Никакая ценность! Что ценность — все здесь! И техник ткнула в лицо Николаю Акимычу опись.
— Я вам говорю: ценность!
Ничего не знаю! Что не в описи, все на списание! Даже никакого права. «Ценность». Прикарманить хотите? Продать книжечки? Что не в описи, все уничтожается. А то много таких охотников!
— Да вы что?! Книги же! Как можно?! Тут, может, уникальные!
Ничего не знаю! Не в описи — значит, никакой ценности!
Не знал этого Николай Акимыч, когда делалась опись, радовался, что та женщина быстро справилась. А надо было ее заставить описывать книги! Потребовать!
— Сделайте опись! Опечатайте снова!
— Ну да! Кому охота возиться! Описали уже, все описали, что ценное… Девочки, снимайте люстру… Помогите вон люстру лучше снять как мужчина. А то как ее достать под потолком?
Вернулись две женщины, выносившие диван.
— Чего еще, Маргарита Петровна?!
— Да вон пару кресел, девочки.
— А чего, мы все таскаем, а вы тут без нас? Мне, например, заварной чайник нужен. И если бы какие миленькие рюмочки.
Технику явно не понравилось, что про чайник заговорили при Николае Акимыче:
— Идите-идите! Разберемся потом.
С ворчанием женщины взяли по креслу.
А Николай Акимыч рад был услышать про чайник и миленькие рюмочки: ага, не так уж все безусловно уничтожается!
Давайте помогу я вам люстру снять. И не посмотрю, кому какой чайник. А книги вы не выбрасывайте.
— Очень интересно! Сравнили! Женщина хочет чего-то из посуды для семьи, для детей — нашли чем укорить. При ее зарплате. А вы на книги позарились! А их, может, тут если продать — на тыщу рублей! Думаете, на дуру напали, не знаю, чего нынче книги стоят?!
— Вот видите, сами признаете, что ценные книги! Как же уничтожить?!
— Вот чтобы не наживались так нахально! Списать — так списать. Чтобы никому!
Не стесняется такое прямо в лицо! Ну он ответит!
— А вы сами под видом макулатуры — не собрались ли продать?! Связали, унесли, а на вес сдали или продали поштучно — кто проверит?!
— Вы — мне?! Да я на вас!.. Да я на этой работе двадцать лет, всегда одни благодарности! И такое выслушивать?!
— А мне выслушивать?! И у меня на работе одни благодарности, обо мне в газетах писали! Мне еще никто не говорил, что я нахал и спекулянт! Да вас за клевету!!
— Хорошо!! Сожжем!! При свидетелях!! Чтобы никому!!
Какую-то секунду и Николай Акимыч в исступлении хотел того же: сжечь, чтобы никому, чтобы не наживались!!! Но он опомнился: книги же. Если нельзя иначе, пусть наживаются, чем сжигать. И ведь где-то здесь в груде книг та со штампом: «Д-р Я. Э. Розенблат, Троицкая, 38» — доказательство, что изменилась нумерация, что Рубинштейн на самом деле жил в этом доме! Найти эту книгу со штампом, начать хлопотать, чтобы перенесли мемориальную доску — Николай Акимыч просто обязан как штатный знаток города!
Он постоял, помолчал, отдышался.
— Подождите, давайте спокойно. Давайте не оскорблять. И вы честный человек, и я. Но поймите, нельзя уничтожать ценные книги. Это же варварство. Давайте так: запечатаем снова при свидетелях. И позовем эксперта. Хоть из Публички. Здесь она рядом, им ходить недалеко. Пусть придут, пусть разберутся.
Техник тоже немного сбавила тон. Но все же возразила язвительно:
— «Запечатаем»! Много толку от наших бумажных печатей. Все равно здесь останутся, у вас под боком.