— Вы, наверное, жену так не любите, как эту крысу, — вдруг сказала Красотка Инна.
Ну не отвечать же всерьез на такой дурацкий наскок!
— Жене — женово, а крысу — крысово.
— Шутите! Все равно вижу, как вы на нее смотрите. Уж я-то понимаю мужские взгляды!
Вольт знал, что глупо ей проповедовать, но не удержался:
— В науке взгляды не делятся на мужские и женские. Наука беспола.
— Еще как делятся! Что другое — а это всегда при нас!
Вольт двинулся к выходу — не хватало разводить дискуссию с этой сексуально озабоченной девицей! Сказал на ходу:
— Вам не скучно, Инна, все об одном? Подумайте для разнообразия о чем-нибудь общечеловеческом.
Она посмотрела насмешливо и как-то так передернула плечами, что Вольт не хотел, а подумал: не зря ее прозвали Красоткой!
— Подождите еще минуту, хоть вы и заняты с головой в своей бесполой науке. У меня к вам еще один вопрос — общечеловеческий. Вот я читаю книжку, ее написал академик, а не кто-нибудь. Вот: Шкловский. Ну членкор, не важно. Он пишет, что когда-нибудь можно будет соединять человека, собственный его мозг напрямую с машиной. Получится гибрид. Вот: киборги. А вы верите?
Вот уж не ожидал от Красотки Инны таких интересов!
— Принципиально вполне возможно. Уже сейчас делают манипуляторы — в точности как человеческая рука! И управляются биотоками. Примитивный киборг, если хотите. А если приспособить оптику, превосходящую зрение? Или вообще чувства, которых у нас от природы нет: чувство космических лучей, чувство радиоволн! Мозг воспримет все, были бы датчики! — Вольт невольно увлекся. — Если хотите, высокоразвитому мозгу уже сейчас тесно в нашем теле. По сравнению с мозгом наше тело примитивно: его возможности ограничены, а возможности мозга — беспредельны!
Вольт абсолютно живо представлял себе будущих киборгов — и позавидовал им!
— Брр! Какая гадость! Не люди, а я не знаю что! И вы этим занимаетесь?! В этой вашей — максимологии?!
Вольт и не ждал, что Красотка Инна поймет, какое прекрасное будущее предстоит киборгам, оценит их красоту, — он к раньше замечал, что сама идея киборгов неприятна женщинам, именно женщинам. К счастью, это не так важно, что кому приятно или неприятно: прогрессу дорогу не загородить. Впрочем, до киборгов еще далеко, пока надо мобилизовывать естественные резервы человека, каждого человека. Поэтому он ответил миролюбиво:
Нет, я занимаюсь возможностями чисто человеческими. Заложенными природой. Они тоже большие.
— Слава богу! А то бы… Нет, какая гадость! Брр! Больше в животнике делать было нечего, Вольт вышел на площадку пожарной лестницы и тотчас забыл о разговоре с Красоткой Инной: посмотреть на нее иногда приятно, ничего тут не поделаешь, раз она похожа на Женю Евтушенко, но запоминать разговоры с нею — это уж совсем лишнее.
Наконец Вольт добрался до старшинской, их с Крамером совместного обиталища.
Над столом Вольта висит довольно старая его картина «Город на Фобосе». После того как репродукция с его работы была помещена в «Науке и жизни», художественный талант Вольта сделался в ИМИ общепризнан, а до репродукции картины его считались наивной самодеятельностью: забавная иллюстрация на тему о собственных мнениях и собственных вкусах большинства. Вольт любит смотреть на свою картину. Вернее, иногда ему необходимо посмотреть и как бы перенестись в то постоянно мечтаемое будущее, когда люди, став всемогущими, обживут другие планеты. Впрочем, он надеется, что еще успеет стать свидетелем и участником колонизации того же Фобоса — ведь прогресс раскручивается так быстро, а времени у Вольта впереди много.
Саша Крамер не то что не верит, что доживет до колонизации Фобоса — хотя шансов у него и на самом деле меньше: он на четыре года старше Вольта и не решается планировать себе дольше стандартных шестидесяти — семидесяти лет жизни, бедняга, — он попросту к такой колонизации равнодушен. В ученом это непонятно в особенности: ведь смысл работы всякого ученого — ускорять прогресс, но в конце концов Вольт должен был признать, что Крамеру действительно неинтересна будущая колонизация Фобоса или любой другой планеты.