— Садимся, садимся! — взывала Красотка Инна. Вольт с удовольствием замечал, что Красотка не так поглощена гостем, как Веринька, например. Или Протоплазма. Нет, Красотка Инна тоже была взбудоражена всеми приготовлениями, тем более что празднество шло за счет скучной работы, но все-таки не теряла чувства юмора.
— Садимся, сколько горло надрывать! Объявляю конкурс: кто съест первый кусок!
— Я! — мгновенно вызвался гость. — Жрать хочется страшно! Как серому волку в базарный день.
— Господин, голодный гость — голубая мечта хозяйки!
Гость уселся перед тарелкой с романтическим парусником.
— О, здесь тоже голубая мечта — об алых парусах. Я недавно говорю нашему шефу: снимем фильм «Ветер в парусах мечты». Неважно о чем, я сам не знаю, о чем, но ради названия пойдут толпы. Всем страшно хочется мечтать!
— Это как у Чапека — помните? Неважно, о чем фильм, лишь бы назывался «На ступенях старого замка».
Все очень уместно сказал Крамер, но Вольту показалось, он торопится продемонстрировать гостю эрудицию.
Хорунжий поднял майонезную баночку — рюмок хватило только дамам и гостю:
Ну что, давайте за именинника!
— У нас же гость! Законы гостеприимства! — пискнула Веринька.
— Нет-нет, что вы, за именинника! — несколько даже кокетничая скромностью, запротестовал гость и первым чокнулся с Крамером.
Вольт, как человек за рулем, чокнулся квасом. Гость сразу заметил это и улыбнулся ему с дружеской укоризной:
— Видите, а одолжили бы нам свой ЗИС, сейчас бы праздновали без всякой дискриминации.
Вольт хотел было ответить так же дружелюбно, но его опередила Красотка Инна:
— Вольт Платоныч у нас непрерывно тренирует волю — как бицепсы.
— Ну а теперь за гостя, за гостя! — потребовала Веринька. — За неразрывный союз науки и искусства!
Ужасно она любит такие вот штампованные фразы, и произносит каждый раз так, будто сама только что изобрела.
Крамер сморщился и, как бы отмежевываясь от Веринькиных восторгов, чокнулся отдельно с Вольтом:
— За любовь, мастер. Всегда надо пить за любовь, только за любовь. Остальное — чешуя.
Вольт вспомнил крамеровскую божественную Татьяну и ответил с непроизвольно покровительственной интонацией:
— Что ж, попробуем за любовь.
Но Крамер не замечал этой покровительственности.
— Давай, мастер, дуй хоть свой квас. Кроме любви — ничего стоящего на свете — экси… экзистенциальный факт!
А ведь сорок лет человеку, есть интересные работы.
Вилли Штек, который не пропускал ни одного тоста, ничуть не опасаясь, что это помешает беглости пальцев, когда дойдет до мандолины, тоже расслышал и подхватил:
— За любовь? Давай! Слышь, Лиззи, за любовь! Чего ты сидишь как деревянная?
Кандидатка в третьи жены покорно выпила. Шумно вздохнула Верная Кариатида. А вокруг гостя ровно жужжал свой разговор. Но вдруг выделился резкий смех Красотки Инны:
— И ты хочешь фантастики?!
— Само собой. Сейчас только и снимать, «Ветер в парусах мечты».
— Так ты не знаешь, куда ты пришел, Андрей! Ага, наконец-то Вольт услышал: гостя зовут Андреем.
— Не знаешь, куда ты пришел. Да ты пришел в самое то место — научно-фантастическое! Потому что наука сейчас обгоняет любую фантастику, это написано в любой газете. Вот сидит наш Вольт Платоныч Комаровский — он скоро переделает всех нас по образу и подобию — не знаю только, чьему… Думаешь, фантастика? А ты бы поверил в пятьдесят первом году, что всего через десять лет человек в космосе? Сидели вон тоже молодые гении, закусывали бутербродами в рабочее время, поезда еще паровозы таскали, а у них на чертежах ракеты самые раскосмические! Кто бы тогда поверил, что всего через десять лет?!
А Красотка Инна — ораторша!
— Вот и у нашего Вольта Платоныча на чертежах заготовлены совсем другие люди — максимальные: поднимают тонну одной рукой и помнят наизусть всю энциклопедию плюс все романы Мельникова-Печерского. У нас стояли четыре таких вот томища — каждый убьет, если нечаянно свалится на голову. Я не стерпела, продала ради французской помады — очень выгодный обмен, я считаю… А те, которых Вольт Платоныч проектирует, они любые тома наизусть — и никакой фантастики, кроме прогресса… Вольт Платоныч, а знаете, что я иногда думаю? Подозреваю? Что вы на самом деле инопланетянин, под человека замаскированный. Очень хорошо замаскированный, только не совсем! Ну хорошо, не курите вы и не пьете ради здоровья, вон сидите с квасом и довольны. Но вы ведь и женщин не любите! Еще Пушкин сказал, что весь мир вращается вокруг женщин! И всякие подвиги вокруг них, и войны, и дипломатия, и путешествия на край света! Все ради женщин вращается. А вы, Вольт Платоныч, не вращаетесь. Вы вон уперлись в науку, вам она сама по себе интересна, а не покорить наукой мир ради любимой женщины! Потому я и думаю, подозреваю: вы — инопланетянин! На вашей планете нет женщин, там это как-то иначе устроено, потому как вас ни маскировали под человека, а этого вы почувствовать не можете! И жену взяли для маскировки, чтобы не заподозрили чего. Да какую! Я же видела, в ней ничего женского, она как доска. Или мальчик переодетый, такой же инопланетянин. Очень подозреваю. А потому вы придумываете новое устройство человека, что вам не нравится старое. Не нравится вам мое устройство! Вы бы устроили иначе — на месте господа бога. Вот и стараетесь переделать по образу и подобию — не знаю, чьему.