Незнание есть истинное знание.
Считать, будто вы знаете что-то, — значит верить в историю из прошлого. Это безумие. Каждый раз, думая о том, что вы знаете что-то, вы причиняете себе боль, поскольку в реальности нечего знать, Вы просто пытаетесь цепляться за то, чего на самом деле не существует. Нет ничего, о чем нужно знать, и нет никого, кто хочет знать.
Гораздо легче знать о том, что вы ничего не знаете. По крайней мере, такой подход добрее. Я влюблена в незнающий разум. Зная, что вы ничего не знаете, вы легко открываетесь реальности и позволяете ей доставить вас туда, куда ей будет угодно. Вы отбросите то, с чем вы себя отождествляли, и станете тем, кто вы есть на самом деле, — не ограниченным ни пространством, ни именем. Люди называют меня Кейти, однако я никогда не верю в это.
Кто-то говорит: «Я приду ровно в девять». Но никто не может знать, каково это для человека без будущего смотреть на часы, ожидая, пока они покажут девять. Происходящее настолько завораживает, что его невозможно описать словами. Вот одна минута девятого, и вдруг прошло уже две минуты, согласно часам, которые всегда указывают на сейчас. А сейчас половина девятого — и вдруг сразу девять, и человек появляется, буквально выныривая из ниоткуда — из прошлого, которого не существует. Меня всегда поражают такие вещи.
Вот я думаю, что направляюсь в гостиную. Думаю, что иду открыть окно. На самом деле я понятия не имею, куда я иду, я не знаю, существуют ли вообще окно и гостиная. Тело движется, и я слышу, как оно ступает по паркету, как будто это я иду, — один шаг, еще один, еще. Я воспринимаю все в замедленном темпе. Если говорить точнее, я переживаю все кадр за кадром. Каждый момент для меня — это кадр, не обязательно связанный с другим. Вы словно смотрите на камень, покрытый лишайником, через увеличительное стекло: перед вами предстает сама Вселенная во всей ее полноте. Когда я иду, каждый мой шаг — завершенное целое. Один шаг — одно мгновение, но он также и то, что связывает мгновения между собой. Сейчас. Сейчас. Сейчас. Не существует ни времени, ни пространства, ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего, нет того, кто приходит или уходит; в этом движении нет никакого смысла, оно не имеет никакого мотива, никакой цели. И в конце концов вы оказываетесь в том месте, где ничего не движется. Это наш дом, то место, в которое все мы стремимся попасть, неподвижная точка, центр Вселенной, абсолютное отсутствие чего бы то ни было.
Как по волшебству, передо мной предстают гостиная и окно, и я радуюсь, словно ребенок, который изумлен чем-то необычным. Дойдет ли тело до окна? Кажется, именно это и должно случиться, но я не могу знать наверняка. Тело снова делает шаг вперед, и я слышу скрип туфли. Откроет ли оно окно? Каким образом это произойдет? Я вижу, как рука тянется к окну, но в этот момент звонит телефон. Я разражаюсь внутренним смехом, наблюдая за тем, как тело разворачивается и идет в противоположном направлении. Только так окно в гостиной могло остаться закрытым, и закрытое окно — это то, что есть. Я вижу, как рука поднимает телефонную трубку, и снова наслаждаюсь тем, что есть.
Губы шевелятся, слышится голос — «Алло», — и я прихожу в возбуждение от знакомого звука из ниоткуда, от этого бесконечного, безумного, экстатического сновидения, в котором нет ни смысла, ни печали, ни жизни, ни смерти. В нем есть только то, что есть, и поэтому в нем нет ничего некрасивого.
Я наблюдаю за тем, как мое тело идет на кухню, к плите. Отмечаю, что рука берет пароварку и несет ее к раковине. Никогда не знаешь, что твое тело сделает в следующий момент. Будет ли оно есть приготовленную на пару тыкву? Рука достает из буфета тарелку и кладет на нее кусочек тыквы. Вот тыква, вот пар, поднимающийся от нее, вот тело, тарелка, раковина, кухонный стол. А что же тогда я? Я должна быть... чем? Я ни с чем не могу идентифицировать себя, потому что все уже является тем, чем оно есть. И разве так уж необходимо быть чем-то? Нет, да это и невозможно. Могу ли я притвориться чем-нибудь? Нет, слишком поздно. Мое время для этого осталось в прошлом; я пробудилась как ничто, и теперь я просто смех, внутренний свет, осознание, жизнь, а не «это» или «то».
Тыква может быть чем-то, раковина может быть чем-то, а я уже никогда не смогу быть чем-то, как бы я не пыталась создать себя как нечто материальное. Я могу создавать в своем воображении цвета и звуки, так же как я создаю пюре, кухонный стол, тарелку, и снова отмечать, что это тоже сновидение, которое постоянно исчезает, даже если я наблюдаю за ним. И оно такое же живое и яркое, как сновидение об окне или о телефоне. Оно живет только ради собственного удовольствия, это лишь вспышка в кажущемся времени. Возьмет ли тело вилку? Или будет есть тыкву руками? Я вижу сон, и он мне нравится. Даже если я отмечаю, как тело ест тыкву, самой тыквы не существует. Вкус? Я не беспокоюсь о том, чтобы проецировать его, поскольку он проецирует себя сам, без моего участия.