— Нездоровые? — переспросил генерал с неподдельным интересом. — В чем же Вы видите его нездоровье? Неужели в цвете ранговых шнуров? Могу заверить, цвета капрал различает. Вам незнакомо понятие «метафора»? И потом, фактически он прав, красное краснее желтого. Хотя в данный момент в оттенках Ваших щек преобладает желтизна. В чем причина Вашей бледности, иси Эргон? Вы больны или взволнованы?
— Я устала и не полностью восстановилась, ис Сурдив. Здесь тяжело работать, и Вам это отлично известно.
— Мы все устали, — горечью, наполнившей его вздох, можно было отравить всю округу. — Война. Не будьте слишком суровы к капралу, иси Эргон, эти парни поминутно рискуют жизнью, — во всем своем пафосе упомянуть, кто этому виной, генерал, естественно, забыл. — В пределах допустимого, разумеется. Надеюсь, Ваша жизнь Вам по-прежнему дорога и Вы не готовы с ней расстаться.
— Разумеется, ис Сурдив. Потому и прошу оградить меня от домогательств иса Стевнива.
— Покорно, иси Эргон. Вы постоянно упускаете это слово.
— Покорно прошу, ис Сурдив.
В том, что к покорности, выраженной словами, добавляется она же, выраженная склоненной головой, есть один положительный момент: невозможность видеть глаза собеседника. А в событиях, происходящих своевременно, таких моментов множество.
— Довольно праздных разговоров, майор Эргон. Займите свое место. Племя Кивыт прибыло.
С опоздавшим племенем все прошло так же гладко, как с предыдущими, последний подписанный договор присоединился к своим копиям, но генерал завершать встречу не спешил, нахваливал оркам богатства Чарондола, нахваливал самих орков, армию Киллитенса, расписывал преимущества союза, и снова расточал похвалы. И невзначай так, между прочим, поинтересовался у Сытиба, чьим ртом говорил вождь Рымох:
— Давно ли племя Дилыт стало сильнее племени Кивыт?
Пылающую законным негодованием речь зеленокожего громилы переговорный стол не выдержал, и огромный кулак увяз в образовавшемся проломе. Пыл с оратора это не сбило, но небольшую паузу, в которую генерал успел вставить пояснение своих выводов, дало.
— У племени Кивыт один костер, у племени Дилыт — два.
Орк пояснение услышал, захохотал, под хохот и кулак из пролома выдернул, еще пролом расширив, и я со скрытым удовольствием перевела встречное объяснение. Удовольствие отдавало наивной детской местью, и часть, к которой оно относилось, действительности не соответствовала, но сделать я с собой ничего не могла, а немного сбросить напряжение последних суток эта мелочь помогла.
— Человеческий вождь глуп. Шакалья коза умнее человеческого вождя. Как ты командуешь воинами? Твои воины не возьмут Чарондол, у них глупый вождь. Дилыт слабые. Кивыт сильные. В Кивыт не рождается плохая кровь. В Дилыт родилась. Дилыт не смог прогнать плохую кровь. Два костра — не сила, два костра — плохая кровь. С ними пришла, не прогнали. Можешь прогнать всех Дилыт, они не нужны, слабые. Чарондол возьмет Кивыт.
Что-то новое. Не в межплеменной ревности, она у орков всегда существовала. И не в том, что время от времени из какого-нибудь племени кто-нибудь изгонялся, нечасто, но случалось. А вот чтобы изгнанник отказался уходить, такого эпизода в орочьей истории я не помнила. И тащить зеленокожего с «плохой кровью» за собой — это совсем не об орках. Не убили бы, но избили так, что в себя приходил бы долго.
Примерно то же заинтриговало генерала. Излишне сильно заинтриговало. Вплоть до того, что мы отправились непосредственно к интриге, поскольку Сытиб прояснить ее не пожелал, не волновали его дела слабого племени.
Слабое же племя дела «плохой крови» очень даже волновали. Они рычали на нее всем мужским составом, пока женский затаптывал костер, и кулаки сжимали недвусмысленно. А та, насупившись, свой костер тушила. Аккуратно подгребала к нему снег, притаптывала, сопела усердно и ни на какие выпады соплеменников не отвлекалась. Зеленокожая девчонка, примеченная еще у «Воя».
Выяснять тайну «плохой крови» генералу пришлось с помощью артефакта-переводчика. Поддерживать каналы связи в движении тяжело. Здесь, в Старом Доле, тяжело вдвойне. А устанавливать их при орках, значит, разрушить долго создаваемую легенду, что айша на службе Киллитенса переводит только с тугдолантсткого, а все остальное — личная заслуга Сурдива и уникальных артефактов. И объяснение, почему артефакт в комплекте с генералом время от времени дает сбой, давно было заготовлено. Простое и с тонким намеком на героическое прошлое — старое ранение, дающее о себе знать. И страдальческая гримаса, к объяснению прилагающаяся, отработана. А артефакт… Что такое артефакт, без мага потрясающей силы? С появлением объяснения, кстати, наметилась значительная экономия бюджета и времени, потенциальные союзники почти прекратили пытаться украсть или выклянчить сизый шар-переводчик.