— Вам должно быть стыдно, капрал. Опорочить имя одной женщины, чтобы обмануть другую и бросить тень на императора… Это недостойно истинного мужчины. Я не намерена выслушивать подобные инсинуации. Покиньте мои покои. Немедленно.
По-моему, сильнее всего его впечатлили «покои», он даже головой завертел, видимо, в их поиске, и шею вытянул, потом заморгал часто да так и застыл. Я сначала решила, что моя воющая компенсация решила нам компанию составить, но нет, никто уединение не нарушил, а вниманием капрала всецело завладел листок с расценками «следилок» от заботливого коменданта, я его на стену перед ванной повесила. Удобно: выходишь и сразу видишь, сколько должна казне. Ни единого вопроса Стевнив не задал, но я все равно объяснила, на всякий случай:
— А что Вы хотели? Личный переводчик главнокомандующего.
Кажется, больше он ничего не хотел. И уверенность во всепрощении подрастерял. Ретировался, едва не зацепив по пути подоспевшего с обещанным ужином Мустила. Генеральский адъютант проводил его взглядом и выбросил «тихий щит». Я молча показала на «следилку». Кинтоф ругнулся и щит убрал.
— Привычка. Что ты наговорила «несчастному юноше»?
— Я? Тут он мне сказки рассказывал. О любовных победах на главном фронте. Кинт, он тебе странным не кажется?
Если не учитывать, что мы изначально были врагами, с обоими адьютантами отношения складывались почти дружеские. Иногда они меня жалели, когда Сурдив очередной раз устраивал проверки типа сегодняшней. Иногда их жалела я, когда генеральский гнев выливался на их головы. Все-таки восьмой год работали бок о бок, это не могло никак не отразиться. Да и ни за одним из них не водилось явной подлости или жестокости, по крайней мере, сама я ничего подобного ни разу не наблюдала.
— Странным — нет, — остальное Мустил прошептал едва слышно, поправляя тарелки на подносе и склонив голову так, чтобы лицо не попадало в поле обзора следящих заклинаний. — Полный идиот, но из высоких, поосторожней с ним. — и снова вернул громкость. — Злая ты, Вайра.
— Злая, — согласилась я. — На тебя бы выли безостановочно, я бы на твою доброту посмотрела.
— Как выли? — не понял он.
— Вот так, — я сняла щит и приглашающе махнула в сторону комнаты. — Не знаешь, за что мне это?
Кинтоф в комнату не пошел, сунул мне поднос с ужином и повторил:
— Злая ты, Вайра. Тебе домашнее животное подарили, а ты недовольна.
Домашнее животное? Это точно не определение Мустила, знаю я, чье это определение.
— А на волю ее нельзя? Нет у меня на приручение ни сил, ни времени, ни желания, — говорить так о разумном существе было отвратительно, но игру приходилось поддерживать.
— На волю нельзя, только в казармы. Можешь хоть сейчас отвести. Чернокорпы не откажутся, слышала же сегодня.
— Слышала. Подумаю. Не заткнется — отведу. Все, Кинт, я есть и спать, эти дни выдались…
Мустил на продолжении общения настаивать не стал, просто ушел. Я вернулась в комнату. Зеленокожая сидела в той же позе, раскачивалась в том же ритме и завывала на той же ноте. Тарелки с ее порцией ужина я выставила рядом с одеялами, со своей частью забралась на кровать. Вообще-то, это нарушение устава, пища должна приниматься за столом, если дело происходит не в полевых условиях. Но у меня условия… специфические, у меня подступы к столу заняты.
Запахам мяса и каши орочья девчонка сопротивлялась минут десять. Амплитуда колебаний постепенно снижалась, пока совсем не прекратилась вместе с воем, зеленая рука потянулась к тарелке, ухватила кусок мяса, быстро сунула его в рот.
— Ешь спокойно, не отниму. И слушай, пока молчишь, — с ней говорить я могла совершенно свободно, орочий никто не поймет, а артефакт через «следилку» переведет такие обрывки, что не поймут вдвойне. — Ты мне не нужна еще больше, чем я тебе, но нас об этом не спросили. Не надо хватать кашу руками. Ладно, ешь, как удобно. Выбор у нас с тобой один: мы как-то терпим друг друга или ты идешь в казармы, — просвещать ребенка, что ее там ждет, совсем не хотелось и я обошлась абстрактным: — Не думаю, что тебе это понравится. Я ничего обещать тебе не могу, но в том, что зависит от меня, не обижу. Вот так. Решай.
Она молча доела все до последней крупинки, облизала пальцы, подтянула оба одеяла, замоталась в них, как в кокон, и улеглась там же, где сидела. Ну, наверное, можно считать, что договорились. Ладно, пусть спит, потом разберемся. А чернокорпам, если не заберут силой, я эту зеленокожую не отдам. Еще бы ее разговорить на тему того, с кем она однажды разговорилась. Того, кто разбрасывал ментальные нити, не делая исключений для отпрысков императорских ветвей. Я успела запустить искру, пока капрал спотыкался о генеральского адьютанта.