Мог Райн ошибаться? Вполне допускаю. И допускаю, что нет. С абсолютно равноценной вероятностью. Что это давало мне? Пока ничего, но от привычки пропускать не кажущуюся полезной информацию мимо себя нас отучили еще в школе.
Вопрос второй — генерал. В «Вое» он вел себя странно. Очень похоже, что не только Сурдив внес корректировки в планы Льянса, но и Льянс что-то изменил в его планах. И если у Райнара я была побочным явлением, то у генерала как бы не центральным звеном. Две разнонаправленных игры пересеклись на мне. Не сказать, что я от этого в восторге. Встретиться с Райном, даже так, при понимании всех негативных факторов и степени риска, сопутствующих этой встрече, было приятно. Свидание с прошлым, короткое, не самое дружественное, не слишком теплое, но… От него остался свет в душе. От будущего, уготованного Сурдивом, ждать хорошего не приходилось.
Третий вопрос — капрал. Навязчивый воздыхатель, столь неожиданно воспылавший ко мне нежными чувствами и неуемным интересом. Несуществующими чувствами пусть себе пылает, а вот интерес мне интересен. И тот, от кого он исходит. Если Стевнив кукла, то кто кукловод? А кукла ли? По обрывку нити не определить управляемая она или управляющая. До разделения двух картин, наложившихся одна на другую, все виделось иначе. Посчитав капрала марионеткой неизвестного на тот момент Льянса, я могла допустить серьезную ошибку. Прав Райнар: недоучка. Пусть нам всем пришлось многое пересматривать и приноравливаться к новым условиям работы, двух лет школы мне ощутимо не хватало. Компенсировал ли опыт недополученные тогда знания? Трудно судить, если не знаешь, что недополучено. Точно я знала одно, что безгранично благодарна Сартару, восполнившему часть пробелов своими знаниями и опытом. Высвечиваясь в памяти в критических ситуациях, они не единожды мне помогали… спасали. Когда он успел? Когда ставил блок? Когда вытаскивал из-под завала? Когда выхаживал и заставлял жить?
Райн из тщательно сохраняемого равновесия выбил меня основательно. Мне бы в настоящем разобраться, а не прошлому открывать дорогу, или совсем все из головы выбросить, дать ей отдохнуть и осмыслить все позже, я же…
Стоило вспомнить Сартара, тут же пришел Лефлан. Не из тех дней, где от разрушенного мира остался один Чаршон. Из тех, что раньше, где все были живы, где не было войны, где мне было хорошо. А все сегодняшнее отошло на задний план, стало мелким и неважным, нестрашным, пустым. Да и не было его вовсе, не было ему места там, где жило наше время, в тех годах и секундах, что принадлежали Лефу и мне… Их я могла перебирать бесконечно, перелистывать странички счастья, вновь проживать ощущения полета… мечты… любви…
Бесконечности редко удавалось продлиться долго, реальность с назойливостью капрала требовала моего в ней присутствия. Впрочем, сегодня я на такую роскошь и не рассчитывала, действия шкрапова корня по всем прикидкам оставалось не более, чем на полчаса, без прикидок вышло и того меньше.
Первым проснулся кто-то из осоровцев. Прокашлялся, выругался, пальнул в воздух, поднимая тревогу. Одновременно с его кашлем ладонь куснуло сработавшей «сигналкой», зеленокожая про поручение не забыла. Ну, молодец, в общем-то, исполнительная, я же его не отменила. Следующие три минуты мы «ничего не понимали в происходящем», орочья девчонка не понимала с изрядной долей любопытства, не доводилось ей еще видеть такой переполох. Через три минуты в переполохе появилась упорядоченность, суматоха переползла в дисциплину, лес украсился вспышками «поисковиков», осоровцы рванули прочесывать окрестности. И изыскались первые виновные в происшествии.
На генеральскую руку, сжавшую мое горло, зеленокожая смотрела уже без любопытства, с испугом, и тихо отползала к костру. Могла бы я говорить, предупредила бы мелкую, что зрелище это ей предстоит еще не раз, если при мне задержится. Предупрежу позже. Пока у меня из всех занятий осталось одно доступное: беспомощно хрипеть и хотеть исполнить желание часовой давности и всех последних лет: сделать сон Сурдива беспробудным.
— Твоя работа, кюрисова дрима? Отвечай, дрянь!
А ведь был шанс это осуществить. У Льянса — нет, «охранки» не дали бы. У меня — да. Из-за каналов связи, которые я пробрасывала на переговорах. Их было много, этих переговоров и каналов, и каждый оставлял отпечаток, след. Крошечный, меньше песчинки, тоньше шерстинки лани. Ни на что не влияющий. Если один. А десятки, сотни… Они не ослабляли защиту Сурдива, они делали ее проницаемой, сбивали систему распознавания «свой-чужой». Ненадолго. На считанные мгновения. Мне бы хватило.