Что-то неуемное внутри подзуживало спросить, откуда «ласки настоящего мужчины» знакомы ему. И убедить, что, отнеся к таковым себя, он себе здорово польстил. Нельзя. Можно только руку убрать за спину, в нее там сразу зеленокожая вцепилась. Лучше она, чем он.
— Сколько айш состоят на службе Киллитенса, капрал Стевнив? А сколько из них владеют языками? Вы уверены, что благосклонность императора Тиренеха к Вашей особе простирается настолько далеко? Или мне стоит поверить, что выходцу из высоких кругов неизвестны особенности айш?
После двух генеральских «награждений» за два дня говорить было тяжело, а «прощупать» Стевнива нужно. Когда еще такой шанс выпадет? Хотя… Очень похоже, что такими шансами он меня намерен обеспечить с запасом.
— Ах, иси Эргон, к чему эта казенщина? Капрал, майор… Условности. Всего лишь условности. Мужчина и женщина, я и ты, Вайра и Синт. Красивая женщина достойна всего наилучшего…
Как стремительно он нас объединил. И на имена перешел без всяких к тому предпосылок, словно так и положено. И продолжил в том же направлении и в том же духе: восхваления, сожаления, причитания, поток слов без малейшей информации. Просто бери и верь, что Стевнив не более чем высокородный напыщенный болван. Совершенно случайно обошедший все вопросы. Не заметил он их. Звания заметил, а вопросы — нет. Это же неимоверно сложно — заметить вопрос, заданный напрямую.
Напоминание, как всего день назад он остолбенело пялился на «следилку», я пока оставила в запасе. Так себе деталь, но их у меня вообще запредельно мало. Догадки… На одних догадках можно так далеко от истинной картины оказаться, что уткнувшись в нее носом увидеть не сумеешь. Хлит! Оказываться в центре чужой игры без каких-либо достоверных фактов и зацепок для ее понимания — это хлит. А для полноты хлита — генерал, закончивший разговор с комендантом и спешащий закончить его со мной. Ровно с того места, где нас прервали.
— Кто такой Крачер Ливист? Отвечай, дрянь!
Нет, ошиблась. Тема разговора новая. Методы старые. Можно было бы честно прохрипеть, что не знаю, и ведь, действительно, не знала, хотя предполагала… с полнейшей уверенностью, кто воспользовался неизвестным именем, но третий раз — уже слишком.
Большая проблема айш — мы не можем скрыть магию, любое ее использование проявлено.
И уходит сила айши проявлено, эффектно и бурно. Например, завьюжившимся снегом, разукрашенным огненными всполохами. Сто восемьдесят секунд. Сто семьдесят девять, если точно. На сто восьмидесятой магию уже не остановить, мгновенный выплеск-взрыв и необратимое выгорание. Большая удача айш — никто не может отличить силу, уходящую по-настоящему, от иллюзии ее ухода.
Снег я подняла природный, свой не потянула бы, резерва хватило только на огонь и немного ветра. Красиво получилось. В снежно-огненных спиралях некрасиво смотрелась я, беспомощно повисшая в генеральской руке. Но с этим ничего не поделаешь, человек без сознания привлекательно выглядит лишь на театральных подмостках.
В чувство меня приводили активно, еще активней кричали, приказывали и уговаривали очнуться и удержать магию. Жаль, что недолго. «Очнулась» я в районе ста сорока и полминуты «усмиряла» силу. Судя по прошлому опыту, урока Сурдиву хватит месяца на три, потом возьмется за прежнее. А дня на три мне обеспечены покой и комфорт.
Обеспечением комфорта генеральские адьютанты занялись немедленно. Перенесли к большому костру, лежанку соорудили, чай, усиленное шоколадом питание. Опытные мы здесь все. За исключением зеленокожей. Она единственная ничего не понимала, хлопала редкими ресницами и прижимала к груди «очаг». Но выводы какие-то свои сделала, дислокацию сменила. Как только хлопоты вокруг меня слегка приутихли, орочья девчонка сгребла мешок с котелком и со всем этим скарбом перебралась подальше, на самый край лагерной поляны. Не иначе, как в бега собралась. Оно как бы и пусть, хочет бежать, лес к ее услугам, закалка у орков хорошая, выживут, где угодно, но… Угораздило же Льянса на ее пути встретиться! Ничего такого он, конечно, не планировал, но словно привел ко мне. В результате: у нее — «очаг», у меня — она. И обе мы крайне ответственные.
На отправленного за ней Мустила, жестами и пинками объяснившего, где ей быть полагается, зеленокожая шипела и скалилась, бурчала под нос что-то неразборчивое, но подчинилась. Прибрела, вещи рядом со мной бросила, сама засела на расстоянии, сочтенном безопасным, и глаз с меня не сводила. То ли из соображений той же безопасности, то ли решила немым укором за сорванный побег поработать.