— Я это не тебе, а Райбу говорил. И еще не то скажу, если он опять рогом упрется и начнет Чаршона тормозить. Пусть лучше свое планирует, чем ему мешает. Не перекроет группа Сартара окна, дождемся, что Киллитенс гравинейтр приволочет или ядерную бомбу. Вот же хлитство! Райбаш не дурак, но временами такое порет… Корона ему на мозги давит, что ли?
— Райбаш надеется на прекращение эпохи войн и боится сам спровоцировать новую любым конфликтом. Я его понимаю…
— А я — нет. Надеяться он может, пусть хоть занадеется. Быть слепым права не имеет. Не мальчик, но император, как-никак, отец отечества, мать его.
Что они вхожи к императору Тугдоланта, Лефлан и Андуаш не скрывали. Собственно, ничего тайного в этой информации не имелось, напротив, все было совершенно естественно. Род Ют-Раш при дворе занимал положение высокое и почетное, щедро одаренное привилегиями рождения и наградами за заслуги, а при определенных обстоятельствах стоял в первых претендентах на престолонаследование, о чем Леф предпочитал не вспоминать, чтобы, не приведи Всевидящие, те самые обстоятельства не сложились. Про древность рода Манжур речь не шла, его древность простиралась за пределами Мелонты. Знал об этом Райбаш Эш-Шаркор или довольствовался наблюдаемыми достижениями Андуаша, я не знала, но молодого ученого молодой император привечал, если не сказать больше и не вспоминать давних слов капитана Сартара о ком-то, стоящем выше властей Тугдоланта и рекомендовавшем не препятствовать Лефу и мне. Я была уверена, что этот кто-то — Манжур.
— Вот именно, Анд. Он император и несет ответственность за империю. Если парни Сартара на территории Киллитенса влипнут, у Тиринеха будут развязаны руки.
— А он в курсе, что сейчас они у него связаны? Исконийский плевать хотел на все конвенции и моратории. То, что его армия не торчит на границах Тугдоланта, не результат их договоренностей, а повод для тревоги. Слишком затяжное спокойствие при такой портальной активности. Знаете, что меня радует? Что танк в окно не лезет и с крейсерами оптодисперса на черных рынках напряг, ибо конница — сила, конечно, но КОДу это хлит объяснишь.
Наверное, Андуаш был прав, капитан Сартар говорил о том же два года назад, но… За эти два года ничего не изменилось, во многом благодаря политике императора. Райбаш Эш-Шаркор шел на любые уступки и соглашения с Тиренехом Исконийским лишь бы сохранить мирные отношения между Тугдолантом и Киллитенсом. И поверить, что все это напрасно… Не верилось. Не хотелось верить. Особенно теперь. Это я теперь стала гражданской, Лефлан оставался военнообязанным. Жалела я о решении уйти из школы? Нет. Я просто очень надеялась, что войны не будет. Хотя верила в это немногим более, чем в существование энджуров.
— Они, правда, есть?
— Есть. И крейсера, и танки. Что из них тебя больше интересует?
— Энджуры.
Андуаш, против обыкновения, не стал насмешничать, не поинтересовался, позднее у меня зажигание или ранняя заторможенность, снова смел все вычерченное на земле, посмотрел внимательно и невесело.
— Есть. Можешь поверить. Если та поворотная точка сохранилась…
Он не договорил. В воде блеснуло сияние открывающегося портала. Это само по себе было неожиданно. Сколько мы бывали на Белом озере, ни разу портал не видели, да еще и в воде… Я о подобных даже не знала, не представляла, что бывают, Манжур ничего не рассказывал о таких.
Оказывается, бывают. Этот вот был, проступал нечетким контуром, вырисовывался быстро и неровно, будто прорывался сквозь непонятную преграду, и раскрылся вдруг маревом закатного солнца. Не отражения, нет. Солнца, заглянувшего из другого мира. Солнца, умеющего петь, как огонь Лефлана. Только песня эта была полна такой печали, что сжималось сердце и трудно стало дышать, а глаза пекло и застилало пеленою слез.
Длилось все это недолго, секунды, но сами секунды длились целую жизнь. Портал закрылся в одно мгновение, забрал печальную песню и солнечный свет… И оставил его след на наших руках, Лефа и моей, окутал от плеча до переплетенных пальцев. Золотистое мерцание таяло медленно… даже не таяло, впитывалось в кожу, растворялось в нас, а мы смотрели, как оно впитывается и молчали. И потом молчали. До самого:
— Поздравляю, ребята. В Храм можете сходить, для порядка, но надежнее, чем сейчас, вас никто не свяжет. Да уж, неправильный — это диагноз.
Реальность вернулась… или мы вернулись в нее. На берег Белого озера, под вечернее солнце Мелонты, к Андуашу, стоящему над водой и словно удерживающему себя от того, чтобы броситься в тот странный, уже исчезнувший, портал, к его поздравлению и непонятному завершению поздравления.