— Я мечтаю быть. Просто быть… — неожиданно серьезно говорит он.
— Быть кем? — Я смотрю на него в совершенной растерянности.
Но Марк больше не видит меня и не отвечает. Его мужественный взгляд устремлен куда-то ввысь. Лицо, всегда спокойное и невозмутимое, вдруг обнажается передо мной, но это оголение производит обратный эффект — доступный Марк выглядит еще более загадочным. Он замечает мое недоумение и отворачивается…
Меня будит яркий луч света, который разливается по лицу. Тщетно пытаюсь отстранить упрямый луч рукой. В соседней комнате звучит музыка. Открываю глаза, за приоткрытой дверью вижу фигуру, но не успеваю даже рассмотреть, кто это — мужчина или женщина. Неизвестный исчезает, с грохотом споткнувшись обо что-то в коридоре и чертыхаясь. Марк вздрагивает, убирает руку с моего бедра, отворачивается к стене.
Тянусь к мобильнику. Всего два часа назад я сбежала. Мое терпение закончилось: больше не могла смотреть, как Ёжик шутит, Марина танцует, а Марк курит. Унылая картина, даже описывать не стоит… К тому же я хотела спать. Ненавижу хотеть спать и не иметь возможности уснуть. Взяв одеяло, я улизнула, чтобы устроиться на полу на кухне — единственном помещении, где, кроме меня, никого не было.
Едва задремав, я услышала, как кто-то вошел. Моя голова уже была тяжелой, и я не шелохнулась. Еще пара секунд — и каким-то волшебным образом я поняла, что это Марк. Он лег рядом, вытянувшись вдоль стены. Я не дышала и притворялась спящей до тех пор, пока не почувствовала, что он уснул. Потом открыла глаза и пару минут просто глядела на него: впервые за все время нашего знакомства он показался мне очень беззащитным и простым, без своих обычных заморочек. Я медленно коснулась рукой его щеки. Его губы…
Он открыл глаза и посмотрел на меня, а потом протянул руку к моему лицу. Я почувствовала его тепло. Удивительно. Я и он.
— Не надо, — сказала я тихо, когда он привстал и наклонился. — Не надо, — повторила еще тише после первого поцелуя. — Не надо…
— Все нормально.
Я немного отстранилась и оглянулась на дверь. Не знаю, почему я так сделала, — на самом деле, меньше всего в этот момент меня волновала дверь. Я просто боялась. Себя, его, всего. Но, несмотря на страх, вновь ответила на поцелуй.
— Дверь я закрыл, — прошептал Марк. И это было последним, что он произнес.
Все произошло совсем не так, как обычно описывают в романах. Никаких вихрей страстей или криков со стонами. Были страх и желание, нежность и удивление, немного боли и наслаждение, прикосновение его тела… Прижавшись к нему, мне хотелось лежать вечно: впервые любовь перестала быть просто мыслями или словами. Это было здорово… чувствовать его рядом.
И вот теперь, спустя час, я проснулась. «Мне повезло, что еще не утро», — думаю я. Надо уйти. Как вообще это происходит? Что в таких случаях говорят по утрам: спасибо, было очень приятно… Тихо встаю, стараясь не разбудить Марка; ищу в темноте свою одежду, задеваю угол стола и безмолвно кричу от боли. Я делаю все это машинально, потому что не могу иначе. Бежать, бежать, бежать.
Уже подойдя к двери, я понимаю, что хотела бы оставить Марку напоминание, чтобы он еще хоть немного подумал обо мне. В фильмах девушки рисуют помадой на зеркалах сердечки или пишут игривые фразы. Но здесь нет зеркала, у меня нет помады, да и игривость — это не обо мне.
Медленно выхожу в коридор, вспоминаю, что кто-то совсем недавно стоял здесь и смотрел на нас с Марком. Интересно — кто бы это мог быть? В квартире уже тихо, все спят. «Быстро угомонились», — думаю я и выхожу за порог.
Только на лестнице понимаю, насколько мне плохо. Вниз я иду разбитая, вся какая-то неловкая, скованная в движениях, как робот; и уже у выхода осознаю, что оказаться сейчас на улице будет слишком опасно. Долго роюсь в мобильнике в поисках телефона такси, которым пользуюсь, когда приходится ехать к врачу с Димкой. Реву. Почему я реву? Если бы знать. Решаю посидеть в подъезде до рассвета, а потом пойти искать метро. Но, увы, не могу остановиться и снова реву. Опять ищу телефонный номер. В конце концов я его нахожу, звоню и уезжаю.
Утро я встречаю в ужасном настроении, чувствуя жуткую усталость и тяжесть из-за плохого сна. Нужно проверить, как там Димка: жив ли, спит ли, ест или пьет, — а потом уж начинать думать о себе. Но сегодня я решаю изменить этой традиции, просто лежу, уставившись на свою бледную руку на простыне. Солнечный свет заливает мою кровать; я сбрасываю одеяло и подставляю под лучи сначала одну ногу, потом другую…
Ноябрьское солнце не может согреть меня. Как бы забыть про все и пролежать все утро вот так, не шевелясь? Произошедшее вчера так нереально, что сейчас кажется сном, — так обычно пишут в книгах, и так сейчас думаю я, ощущая себя героиней романа. Все-таки хорошо, что проснулась дома. Мне нужно привыкнуть к себе новой. Вот странно — жила-была я. Жила. И теперь тоже живу — только другая. Все, что случилось, было так… так необратимо. М-да, снова слово из романа. Но именно оно сейчас подходит к моим ощущениям больше всего. Так я себя успокаиваю.