Вновь звонит телефон. Я бегу на кухню и нахожу его дребезжащим на столе.
— Открывай дверь, давай! — кричит Маринка в трубку, и в ту же секунду звонит домофон.
Маринка врывается в наш дом с неумолкающей трескотней. С тех пор, как она начала влюбляться, она всегда была такой: суматошной и взбалмошной любительницей шума и гама. Если бы сейчас можно было продудеть в дуду, она непременно сделала бы и это. В мужском обществе Маринка, как правило, намеренно сыплет глупостями, потому что ей кажется — это мило. В данном случае под мужским обществом подразумевается Димка. Он всегда слушает ее, затаив дыхание, и надо отдать ей должное — она ценит его чувства и не смеется над ними.
— Привет всем! — звенит Маринка. — Ну, чего вы тут сидите такие грустные! Айда бить в колокола!
— Где ты выражения берешь такие, доисторические, — бурчу я.
— А что? По-моему, прикольно…
Маринка, как хищник, набрасывается на компьютер, втыкает в него флешку, несколько секунд щелкает мышкой и с гордостью плюхается рядом с Димкой, закинув ногу на ногу. Он опускает голову, прячет глаза, любезным бормотаньем приветствуя ее появление.
— Ди-ма, — медленно произносит Марина. — Я принесла тебе чудо-фильм. Чу-до! Ты же любишь кино? Любишь или нет? Да или нет?
— Любишь. Да, — отвечает обалдевший от обилия информации Димка.
— Ну, тогда ты смотри кино, а мы с Юлькой съездим по делам. Когда фильм закончится, мы приедем. Понял?
— Понял.
Меня не нужно уговаривать. Пока Маринка обсуждает с Димкой фильм, я интенсивно переодеваюсь. Меня переполняет радостное возбуждение, как и всегда, когда мы с ней куда-нибудь выезжаем из моего склепа. И, как всегда, это чувство — с примесью вины. Димка и в самом деле все понимает и хочет большего. Целуя его на прощанье, я каким-то неведомым образом вдыхаю этот его порыв — вырваться, как и я, из дома, перейти границы собственного тела, полноценно наслаждаться обществом тех, кто ему дорог. Он сидит с загипсованной ногой, полузакрыв глаза и грустно улыбаясь. Мы выходим, оставляя его одного.
Полгода назад Маринке исполнилось восемнадцать, и вот уже полгода, как третьей соучастницей наших безрассудных поступков является красненькая букашка-машинка. Она — наш маленький секрет, тайное орудие совместных безумств. Моя богемная подружка боится школьных завистниц и потому, если и приезжает на учебу на своей букашке, то паркует ее в квартале от школы. Все остальное время этот чудо-автомобиль помогает нам изображать какую-то другую жизнь и других себя. Иногда мы разъезжаем на нем по городу в образе веселых студенток, беззаботных красоток или сильно занятых девушек, спешащих по делам. Например, как сейчас…
Я умираю от желания рассказать Маринке о звонке, потому что это единственное стоящее событие, произошедшее со мной за то время, что мы не виделись.
— Мне сегодня звонили с какого-то кастинга, — говорю я, наблюдая за реакцией подруги. — Ты не знаешь, о чем речь?
— Кастинг? Ну, я участвую сейчас в нескольких… Уже запуталась, если честно. Везде нужны деньги и связи, понимаешь? Везде. Голова кругом уже…
Я не попадаю в цель. Очевидно, что Маринка ничего не знает ни о каком кастинге, и ей в принципе не так уж и важно, о чем я сейчас говорю. Она думает о своем — своих планах, целях и мечтах.
— Ну да ладно. Это неважно.
Я говорю это не вполне искренне. Впрочем, сейчас у меня нет времени думать о каких-то фотографиях, мне нужно использовать каждую минуту вне дома, чтобы отдохнуть. Из динамиков ненавязчиво льется музыка. Маринка управляет машиной и восторженно расписывает, какой восхитительный вечер мы проведем, работая над ее портфолио. От нее, как всегда, веет дорогим парфюмом, бездумными встречами и шумными вечеринками — и я спешу насладиться этим ароматом свободы.
— Ни одна уважающая себя светская львица не может обойтись без профессионального портфолио, — говорит она, а затем, не оборачиваясь, роняет небрежным тоном: — Ну, и тебе пару фоток сделаем, ты не против?
Мне смутно думается: «Конечно же, я не против, только на меня у нас, как всегда, не найдется времени».
— Игорь обещал, что я буду очень довольна, — продолжает она. — Правда, я забыла ему сказать, что приеду не одна, но, в конце концов, это же не свидание, правда?
На секунду я задумываюсь, кто такой Игорь, но решаю пока не выяснять. Я говорю ей, что рада ее видеть, и несу прочую девичью дребедень, которой обычно обмениваются подружки. И мы мчимся на ее красной машинке в насыщенное событиями будущее, довольные тем, что мы всегда ладим друг с другом.