Лещик, возвращенный к жизни, весело замахал плавничками, и, мигом подплыв к своим, не успевая отвечать на вопросы любопытной мелкоты о том, как там наверху. Ну, разумеется, он хвалился изо всех сил, и все остальные нетерпеливо прыгали доброму рыбаку на удочку, так что он не успевал их вытягивать, лечить и возвращать в воду.
Наконец мать лещиха сказала детям:
- На сегодня все. Вы должны пожалеть старого человека.
День клонился к вечеру, вода темнела, и они залегли в глубоком тихом месте.
Рыболов собрал свои вещи и, шагая домой, хвалился:
- Вот нынче так я половил!
- Еще бы, такой опытный рыболов! - подтрунивали над ним исподтишка остальные.
И лещата в глубине вокруг старой лещихи тоже над ним потешались…
Да, бывает так; кажется, ничего в человеке нет привлекательного, и ума-то в нем немного…
Но смеяться над добрым рыболовом никогда не стоит.
Весна дохнула на пойму реки. Такой погоды старожилы не помнят. Начало января, а Влтава буйствует, как в марте. Вода в Голешовичках под Либенью подошла к самым домам. Впрочем, никто ее там не испугался: у реки обитает особое племя людей, если их и не кормит вода, то все же около нее проходит вся их жизнь. А случайные жители давно переселились отсюда куда- нибудь в другое место…
Зима, мороз бы должен трещать, а река кипит. Это ж чудо, люди добрые! Только что перед рождеством вытащили лодки на берег, а теперь опять спускай их на воду. Ведь нужно прощупать старое русло под Либенью, рыба из разлившейся реки наверняка попала в ее тихую заводь. И вот рыболовы на лодках заполнили старицу Влтавы под Буловкой. Каждый взял еще с собой и приятеля, чтобы тот помог ему тащить, если бы удалось подцепить что-нибудь покрупнее. Береговые жители, что без лодок, захватили старую пристань под Гофманкой, и оживление тут царит не хуже, чем весной, когда все не отходят от воды или когда вытащат утопленника.
Люди приходят по аллее от Либени и стоят, смотрят с восторженной улыбкой. Все в великолепном настроении. Над поречьем веет весна. На востоке небо, правда, нахмурилось, зато на западе тучи прорвались, и оттуда сильным потоком ослепительно хлынуло солнце.
Влтава превратилась в могучую стихию. Надулась горой, несется со страшной силой. Она похожа на стремительный поток серозеленой лавы и выглядит еще более грозной и величественной оттого, что движется бесшумно. Только у быков моста и там, где вода припадает к берегу, она шумит и налетает огромными пенистыми валами.
Пристань совсем скрылась под бурлящим валом. Рыболовы уверены, что тут полно рыбы, занесенной сюда течением. Они заняли места по обе стороны реки и бороздят мутную воду лесками с двойными крючками, на которые насажен жирный выползок.
Один из страстных рыболовов Ярда Кобылка, молодой металлург с Кольбенки, уже тащит что-то здоровое. Удочка его выгнулась, и леска вот-вот лопнет. Но Кобылка из породы непрошибаемых, его не выведет из равновесия ни неожиданно свалившееся счастье, ни взволнованный гомон рыбаков. Снаряжение у него первоклассное, и катушка работает безотказно. Не в первый раз ему приходится тащить такую рыбину…
- Усатый, я полагаю!… - цедит он одним уголком рта: в другом у него папироска. - Нужен порядочный подсачек.
Пойманная рыба взбесилась. Несколько раз промчавшись по тихой воде у пристани, она вдруг вырвалась назад в бурную струю течения. Ярда не мог ее удержать, катушка затрещала, разматываясь, но мощный поток опять отбросил рыбину к берегу. Кобылка - бегом за ней по набережной, то отпустит добычу немножко, то опять к себе подтянет - измором берет. Рыболовы бегут за ним с подсачеками. За ними дети и зрители всех возрастов. На берегу суматоха…
Под Гофманкой вода разлилась на прибрежном лугу, она доходит здесь до колен, но зато тихая. Вот сюда, в тишь, и нужно завести рыбу. Теперь уже видно, что это сильная штуковина, вправду усатый сом. Переваливается, как боров, устал уже. Кобылка его подтягивает потихоньку, словно бревно.
- Кило десять потянет!
- Двенадцать!
- Врите уж! В нем добрых пятнадцать!
- Увидим! - отвечает хладнокровно Кобылка. - Эй, Пе- пик! - повернулся он к приятелю в резиновых сапогах. - Схва- ти-ка его за рыло, только смелей!
Прежде чем Пепик сообразил - глядите люди! - к подведенному к берегу сому прыгнул некий инспектор рыбнадзора - тоже был в резиновых сапогах - и цепко ухватил великана за голову.
Сом отбивался, но тщетно. Инспектор его выволок прямо к корням груши под насыпью шоссе, где тот уже не мог удрать. Он был пойман за хвост, хорошо был подцеплен, большой мощный крючок прочно сидел у основания хвостового плавника.
- Спета твоя песенка, страшилище! - восхищается инспектор, весь мокрый. - Голова моя! - говорит Кобылке.
- Ну, само собой! И еще кус в придачу отвалю! Ты мастак, товарищ контролер! - со знанием дела оценил его помощь удачливый ловец. - Пошли со мной, распотрошим его как полагается.
Рыболовы потянулись обратно к пристани. Старый Зоула в это время подцепил какую-то мелкоту, бросил обратно в воду и заворчал:
- Стар уже, не могу…
Молодой Петрак подъехал к нему. Хитро усмехнувшись, сказал уверенно:
- Вот так речи! К ночи увидите, дядюшка, когда на берегу никого не будет… Навяжу я на леску секач и пойду их таскать, как селедки из бочек!
Секач - изобретение браконьеров: это целый хвост крючков, которым водят по дну и подбагривают залегших там рыб.
Зоула закачал седой головой:
- Ну, ты, я знаю, вреден, как выдра, а я на это не гожусь. Я уже рад, что у воды сижу, пусть и не поймаю ничего…
И он стал, не отрываясь, смотреть на могучую реку, на покрытый влажной дымкой простор воды, на солнце, заходящее над Стромовкой в небе, охваченном светлым огнем, вдохнул в себя предвесеннее томительное очарование и блаженно улыбнулся. Быть у воды - и то для него великое счастье…
- Хорошо начинается новый год, - говорит он скорее самому себе, чем другим, и, услышав под ногами плеск воды, кричит с восторгом:
- А все еще, бестия, поднимается! Ой, братцы, вот завтра они нам натянут удочки!
Пронеслись над водой чайки. Дети бежали по дороге, крича:
- Сома поймали… Сома!…
Над Влтавой шумела весна, и была она тем милее, что шел январь.
(№ 6, 1956)
Перевод с чешского Н. Беляевой и X. Херсонского
Э. Петреску
