- Ничего, научишься. Я, когда впервые закинул удочку, сорвал крючком кепку с головы, второй раз разорвал рубашку, а третий уронил в воду удилище. Мне тогда было восемь лет. А у тебя разрешение на ловлю есть?
- Нет, - чистосердечно признался Фэникэ.
- Вот ты ничего и не поймал. Потому что нарушил закон, - улыбнулся Санду.
- Да у тебя получается, что рыба не только видит и слышит, но и чувствует нарушителя.
- К нарушителю она не должна идти, да? - шутила Рикуца.
- Нет, мы сами должны оберегать ее от нарушителей, - серьезно ответил Санду.
Он греб легко, не поднимая волны. Когда поставил лодку на якорь, спокойно и ловко взял удилище, размотал леску, проверил грузило, поплавок… Супруги внимательно следили за каждым движением приятеля. Вынув мышь из коробки Фэникэ, он сказал:
- Я обычно не ловлю на мышей, но, если хотите… - он надел наживку и забросил удочку.
Все трое не сводили глаз с поплавка. Не прошло и десяти минут. как он дрогнул. Но Санду остался неподвижен. «Почему же он не тащит? - подумал Фэникэ. - Чего еще ждет? Но это знал только Санду. Вот поплавок на миг исчез под водой, и в следующее мгновение рыбак подсек и потянул удочку.
- Сачок!
У Фэникэ уже было все наготове.
- Сом! - радостно воскликнул он.
- Да, килограмма на два, - сказал Санду.
- Зачем же ты говоришь так громко?
- А сейчас уже не имеет значения. Ведь разрешается ловить не больше трех килограммов. Так что сомов мы сегодня больше ловить не будем. Можем с берега потаскать немного мелочи.
- Почему ты не тащил сразу, как дрогнул поплавок? Чего ждал?
- Так это же тебе не щука, которая сразу бросается на приманку. Сом берет осторожнее.
Они расположились на полянке. Мужчины пошли удить с берега. Они переменили много мест, одно красивее другого. И не раз Фэникэ забывал о поплавке, засмотревшись то на сверкающую водную даль, то на полет ласточки.
Ожидая их, Рикуца варила солянку и читала журнал. Один абзац она даже подчеркнула: «Начинающий рыболов-спортсмен! Скорей отправляйся удить рыбу! Там, в горах, тебя ждут форель и хариус. Но не только рыба ждет тебя на волне. Остановись и вслушайся в тишину, и ты услышись, что лес разговаривает с тобой. И река и ветер - они тоже не молчат. Отправляйся на рыбалку! Оставь тех, кто смеется над тобой, сидя в прокуренной комнате за кружкой пива. Пусть они насмехаются, эти люди с желтыми лицами, с ручкой, торчащей из-за уха»…
Наконец вернулись рыбаки, немного усталые, но веселые и голодные. Счастливый Фэникэ нес на кукане плотву.
Рикуца расставляла на траве тарелки с солянкой.
- А знаешь, здорово получилось. Вкуснее, чем была в Течете! - воскликнул Фэникэ. - Как это ты сделала такую замечательную солянку?
- Я?… Солянка такая же, как и всегда. Это воздух другой, солнце, движение.
- И ты еще смеешь утверждать, что рыбная ловля не спорт? - накинулся на друга Санду.
Рикуца погрозила мужу ложкой.
- Ну? Будешь еще когда-нибудь говорить, что я не умею готовить настоящую рыбацкую солянку?
Фэникэ поднял обе руки.
- Сдаюсь! Сдаюсь!
‹Nb 8, 1958)
Перевод с румынского М. Малобродской и В. Потемкиной
М. Марс-Валлет
На бегущей дороге
Они радостной толпой кружатся вокруг меня в сумасшедшей сарабанде - струйки воздуха, легко прикасающиеся ко мне, шелестящие, шепчущие.
Расступаясь при моем приближении, словно для того, чтобы уступить мне дорогу, они текут вдоль моих рук и ног, возле лица и, соединяясь за спиной, болтают о тысяче пустяков.
Вот этот пахнет персиком, а тот благоухает боярышником… Другой примчался из зарослей, окаймленных розмарином, а вон тот только что заставил вздрогнуть изгородь из цветущей жимолости. Вот спешит воздушный ручеек, несущий навозные испарения со двора сельской фермы: ему не до шуток!
Легкий порыв ветерка смеется на моем затылке, между головным платком и воротником кожаной куртки…
Я вас слышу, чувствую, милые вздохи природы, скользящие по мне, омывающие меня нежной, живительной прохладой.
Опьяненный скоростью, я чувствую себя властелином природы. Я - одухотворенная часть вселенской гармонии!
На меня налетает дорога, и поет чистый голос мотора - мои «четыре лошадиных силы».
Слева и справа бегут пейзажи.
Дорога прекрасна в приятной стране Луары: прекрасна Луара, где охотится щука!
Я спешу: у меня свиданье… с щукой.
Мой счетчик показывает семьдесят: это скорость, которая сулит мотоциклистам столетнюю жизнь и богатство страховым компаниям. Шины шуршат на мягком гравии. Аккумулятор работает хорошо. Карбюратор дышит ровно, и магнето в порядке…
У меня свидание с большой щукой!
На дороге, которая в разгар весны ведет прямо к воде, окутанной туманом, я сознаю себя полубогом. Я распоряжаюсь всем вокруг: в моей власти подача газа и воздуха, чередование зеленеющих ландшафтов, вереница исторических городов: Блуа, Ам- буаз. И резкий тормоз!… Предки мои! Какой нажим тормоза, чтобы не налететь на телегу, запряженную волами.
Уверяю вас, я полубог! Хороший отпуск!… Исчезновение!… Флирт с воздушными ручейками на бегущей дороге…
И свидание с очень большой щукой.
Что это за приветливая хижина на краю большой дороги? Прелестная девушка спешит занять свое место под навесом у подобия прилавка.
- Попробуйте стаканчик анжуйского, сударь! Это освежает и очень вкусно.
Она держит кувшин - дерево и полированная медь. Вино, налитое из такого сосуда, должно быть хорошим.
- А ну, моя красотка! (Боже, какой корсаж… А там, где выемка, кружева!…)
Да здравствуют анжуйское вино и анжуйские девушки!
Я не чувствую больше мотора. Скажите-ка, мои четыре лошадиных силы, кто из вас - я или вы - пил вино и подмигивал красавице?
Колени давят на бак: осторожный поворот. Тридцать метров опасного спуска к пляжу из позолоченного песка и молочной гальки. Немного ольхи тут и там… и вот вода!
Очень быстрый, игривый рукав реки, которая устремляется в неизвестные дали.
Здесь сразу глубоко. Угадываешь, как длинные водоросли тянутся на дне, подобно морским змеям.
Нельзя терять время: мотоцикл встает на свой костыль; катушка с нейлоном 0,8 мм закреплена на ручке удилища, на лесе - пятисантиметровая блесна с грузом 9 граммов. Раздвигаются ли вложенные одна в другую трубки? Нет ничего неприятней, если подсачек отказывается открыться в ту минуту, когда трепещущая добыча подведена к берегу!
Наконец все в порядке, и я готов к свиданью с «щукой моей жизни…»
Поймал ли я ее? Или упустил?
Я не помню, а, впрочем, разве это существенно?
Для меня важны, как и для вас, без сомненья, друзья-рыболовы, только те чувства и состояния души, те надежды и волнения, которые заставляют наши сердца биться сильней, горячат нашу кровь каждый раз, когда под ласками воздушных струй мы наблюдаем смену пейзажей на дороге, бегущей… к месту рыбной ловли!…
На живописном берегу одной реки фабрика сменила поэтические развалины старой мельницы, шум которой не будил эхо долины уже много лет. Перед ней во все времена года суровые, или нежные, берега реки круто спускались к воде, усеянные обломками скал и заросшие дроком. Причудливо искривленные деревья следили за всем с высоты.
Там были старые, обросшие мхом стены, на которые иногда с ревом набрасывался буйный ветер, вырывающийся из холмов. Там был также камыш, зимой - мертвые застывшие стебли, летом - трепещущая толпа, шепчущие мольбы, уносимые вечерним ветерком. Наконец, там была вода - зеркало пруда, которое отражало заросли орешника и плакучих облаков.
Внизу вода превращалась в магический водопад, как бы составленный из миллионов белых мышек, дружно устремляющихся с высоты плотины и превращающихся в больших зеленых котов, неутомимо кружащихся на одном месте, чтобы поуютнее устроиться.
Для всего маленького народа это была долина счастья. Здесь водили хороводы кролики из заповедника под благодетельным светом луны. Бродячие утки и чирки рассказывали друг другу разные истории. Воробьи предупреждали шумных лягушек, когда ужи направлялись на водопой; водяные курочки кудахтали, землеройки рыли землю, а болотные кулики разыгрывали роль простаков. Только глупые нечувствительные к красоте вороны пролетали мимо и днем и ночью очень высоко, устремляясь неизвестно куда.