Сапрыкин взял под козырек.
— Разрешите доложить, товарищ капитан?
Любимов и Ныч тоже приложили руки к козырьку. Но комэск тут же предложил:
— Сядем, рассказывай.
Уселись у землянки в тени новенькой, еще не выцветшей палатки. Сапрыкин выкладывал разные штабные новости, не забыл и о том, что командир полка майор Павлов — это и есть Наум Захарович — очень удручен. Было в полку пять эскадрилий, трудами и потом подготовленные к обороне, а командовать почти нечем: разбросали по всему Крыму и даже в Одессу.
— Извини, Иван Иванович, перебью, — прервал его Любимов. — Раз уж зашла речь об Одессе, то придется тебе… Звонил зам. командующего ВВС Ермаченков, приказал отправить в Одессу звено истребителей. Трудновато сейчас там, надо помочь. Район тебе знаком и мы решили старшим назначить тебя.
— Я готов, — не задумываясь ответил Сапрыкин. — Кто со мной и когда вылетать?
— Вылет завтра на рассвете. А состав группы… Кого бы, ты сам выбрал?
Сапрыкин на минуту задумался. С кем лететь в осажденную Одессу ему было далеко не безразлично, ведь эскадрилья состояла на половину из молодых пилотов. А при сопровождении кораблей придется драться над водой с немецкими самолетами-торпедоносцами и с истребителями. И Сапрыкину хотелось выбрать самых отчаянных и самых опытных. К тому же умеющих самостоятельно подготовить свою машину к полету. Лучше, конечно, взять бывших техников, переучившихся на летчиков — Капитунова, Минина или Скачкова.
Иван Иванович крякнул в кулак, как бы поправляя голос, назвал все три фамилии, подробно обосновав каждую.
— Ты — гений! — Любимов добродушно улыбнулся, глаза сощурились. — Но сержанта одного придется все-таки взять. Не для счету же они нам даны.
— Оно, конечно, — Сапрыкин сказал это тоном обреченного, глядя в сторону.
— Почему бы и нет? — вмешался Ныч. — Левым ведомым пусть Капитунов, правым, поближе к себе — из новеньких. Авдеев подскажет, кто посильней.
Сапрыкин заупрямился.
— Ну ладно, — сказал Любимов. — Неволить не буду. Бери двух старших лейтенантов Капитунова и Скачкова. Подробные разъяснения получишь в штабе группы.
Любимов
Возвращались с обеда. Молодым пилотам, как распорядился комэск, предстоял ознакомительный полет к линии фронта. Лучше, конечно, зайти на Сиваши с Каркинитского залива, — думалось мне, — обстрелять на первый раз какую-нибудь колонну за передним краем противника и обратно через залив. Над водой безопасней. Внизу все, как на ладони, и никакая зенитка не угрожает, смотри только в оба за воздухом. Хорошо бы парочку захудалых «мессершмиттов» повстречать с бензином на исходе. Для начала и этого с сержантов достаточно. А если попадемся мы, да настоящим асам, их штук восемь-двенадцать?.. Нет, Любимов так нас не выпустит. Эх, нет Жени Ларионова… Ну, какой же ознакомительный полет без штурмана эскадрильи?!
Повели молодых к передовой всей эскадрильей, на земле осталась лишь дежурная пара. Любимов выбрал для полета такое время, когда в небе не встретишь ни одного вражеского самолета. Возможно, у немецких летчиков был по распорядку обед или послеобеденный отдых: немцы-то — народ пунктуальный.
Потом Любимов повел группу прикрытия наших пикирующих бомбардировщиков, подавлявших артиллерийские и минометные батареи за совхозом «Кременчуг». Из сержантов в этот вылет взяли только двоих — Платонова и Макеева. Мне с Филатовым и остальными сержантами пришлось дежурить на аэродроме.
Сидя в кабине истребителя, я снова вспомнил Ларионова. Не хотелось верить в его гибель. Кажется совсем недавно барражировал с ним над главной базой, летал на разведку движения войск противника в районе Очакова. Вспомнилось что-то приятное о Евгении, довоенное, но тут откуда-то взялся впереди самолета Мажерыкин. С криком «Воздух!» он указывал зажатой в руке ракетницей на север. В стороне и на высоте тысяч трех приближалась пара «мессершмиттов». Мгновенно взревели двигатели «яков», а уже через минуту мы с Филатовым шли на сближение с противником. Атака по ведомому фашисту снизу близилась к успешной развязке. Филатов (он имел на своем счету два лично сбитых самолета) несколько раз подлетал ко мне, подавал разные знаки и не мог понять, почему я не стрелял.
— Что же вы? Я и так и этак вам — бей! А вы хвост ему нюхаете, горячился потом Филатов на земле, что редко с ним бывало. — Такую возможность упустили.
А я не знал, чем и оправдываться.
— Думаешь, Гриша, мне не хотелось сбить его? Надо бы подойти ближе, чтобы наверняка. Может, я и не прав, с «мессершмиттами» — то впервые… Смущала меня вторая пара, на солнце. Ты видал ее?