К ночи над самолетом уже «колдовали» техник Николай Хахаев и моторист Борисов. Гитлеровцы чувствовали возню за холмом, слышали лязг металла. И вот вскоре со звоном лопнула первая мина, потом вторая, третья, четвертая… Гриб, Хахаев и Борисов залегли.
— Только бы не в самолет, — ворчал Борисов. — Машину жалко. К утру бы смог лететь, — повернулся он к Грибу.
— Полетишь! — уныло ответил тот. — На взлете расшибут.
— Может, расшибут, а, может быть, и нет, — философски вставил Хахаев. — Это еще бабушка надвое сказала…
— Ладно, — проворчал Гриб, — утро вечера мудренее.
— Так-то оно так, — заметил Хахаев, — только утра нам ждать несподручно. Утром взлетать надо…
Как только обстрел хоть на минуту затихал, Борисов и Хахаев бросались к самолету. И вот перед самым рассветом, наконец, все было закончено. Из канистр, что прихватили с собой, перелили бензин в самолетные баки.
— Ну а теперь — твое дело, — Хахаев пожал Грибу руку. — Машина в полном порядке. Можешь с уверенностью лететь.
— Нужно только перетащить «як» через вон те воронки, — Борисов кивнул на поле.
— Но там же все простреливается.
— Что поделаешь, — Борисов пожал плечами. — Другого же у нас выхода нет.
Самолет быстро выкатили, развернули против ветра, и капитан, вскочив в кабину, запустил мотор.
Гитлеровцы открыли ураганный огонь, но было уже поздно. По полю бежал, набирая скорость, истребитель. Вот он уже в небе. И ничем теперь этого «проклятого русского» не достанешь!
Исцелители «яков»
Как-то мне довелось услышать — темпераментный моторист Иванов «просвещает» новичка:
— Александр Рой?.. Ты еще спрашиваешь? Это все равно, как если бы одессит не знал Одесского театра! А ты пытаешь про Роя! Он на всем флоте известен… Да ты посмотри, как он работает! Это же наш «авиационный» доктор!
Впрочем, понятие «доктор» для авиационного инженера звучит, пожалуй, слишком мирно. А ведь Александра Степановича помнят многие совсем в ином качестве: как решительного, волевого командира.
Тогда под Николаевым прямо к аэродрому прорвались немецкие танки. Из старших начальников на этом участке оказался один Рой. И он не растерялся. Команды выкрикивал так, словно всю жизнь отдавал боевые приказы:
— Техники ко мне! Занять оборону! Гранат, гранат побольше! — и первым кинулся навстречу грохочущим машинам с черными крестами.
На бегу обернулся к группе летчиков, бросившихся было вместе со всеми:
— Петренко! К самолетам! Все машины поднять в воздух. Мы их задержим…
У обочины поля уже шел бой. Лопались гранаты, визжали осколки, гулко ухали пушки танков.
Завертелась на месте с перебитой гусеницей одна машина. Зачадила другая.
Капитан Рой бил из автомата по десантникам на броне и все время с тревогой оглядывался на летное поле.
Там, с ревом прорываясь сквозь смерч огня и дыма, уходили в небо самолеты.
Инженеру обожгло плечо, но он почти не почувствовал боли — настолько напряжены были нервы.
— Ушли, все ушли! — тронул его за рукав техник.
— Кто ушел?! — с тревогой спросил капитан.
— Самолеты наши… Поднялись!.. — на черном от копоти лице техника затеплилась улыбка.
Рой оглянулся. Аэродром был пуст.
— Отходить!.. Немедленно отходить!
Короткими перебежками техники и мотористы, отбиваясь от наседающего со всех сторон противника, отступали к лесу.
Гитлеровцы, видя, что замысел их не удался и самолеты ушли, как говорится, из-под их носа, вымещали злобу на арьергарде бесстрашного капитана. Над землей бушевал хаос огня. Танки били прямой наводкой. Фашистские автоматчики не жалели патронов.
Но вот и спасательная лесная чаща. На опушке остановились. Рой оглядел измученных бойцов.
— А что, орлы! И технари не по зубам немецким танкам оказались!
На лицах людей стали появляться улыбки:
— Мы-то ничего… главное самолеты поднялись!
— А с этими гадами еще поквитаемся!..
Капитан, нахмурясь, посчитал людей:
— А теперь — в путь. Будем пробираться к своим.
— Как же аэродром? — тревожно спросил кто-то.
Ему не ответили. Рой поднял с земли автомат и зашагал в глубь леса. За ним, поддерживая раненых товарищей, двинулся весь небольшой отряд. А через сутки они снова были у своих.