— Товарищ командир, — спросил другой новичок, — а с какой дистанции лучше всего открывать огонь?
— Дважды Герой Советского Союза Борис Сафонов говорил, что победа истребителя лежит в 50-150 метрах от противника. Наши гвардейцы строго придерживаются этого совета и нередко сбивают немцев с трех-четырех очередей. Правильный расчет, меткость огня, наступательная тактика — все они вместе, как правило, и приносят победу.
Вопросов было много, и меня это радовало: значит, ребята рвутся в бой. А это уже хорошо. Но нужно предупредить их и о другом — легких побед не бывает. И я решился:
— А теперь я расскажу вам о подвиге Александра Котрова. Мы дрались вместе с ним в севастопольском небе.
Говорил я тогда довольно долго, но смысл и дух подвига Александра Котрова для вас, читатель, лучше всего передадут эти письма. Одно — самого Саши мужу сестры Андрею Леушкину, другое, через много-много лет — мой ответ сыну Андрея Леушкина.
Первое письмо Котрова с Кавказа датировано 27 апреля 1942 года:
«…Лежал в госпитале 4 месяца в г. Сочи, а сейчас снова воюю с немцами в Анапе, охраняю Новороссийск. Имеется много побед, за что представлен правительству к награждению. В боях от Очакова — Николаев, Херсон, Каховка, Скадовск, Перекоп, Евпатория, Симферополь, Севастополь — испытал многое. Сбил 4 самолета и пятый таранил, трижды горел в воздушных боях на „яке“, спасался на парашюте, дважды ранен и в последний раз — тяжело. Первое ранение в ногу, пробило кость, лечился, не покидая фронта. Второй раз пострадал в ночном воздушном бою в Севастополе (октябрь 41 год). Перебило правую ногу, левую руку, левую ключицу, получил сотрясение мозга.
Сочинские профессора все восстановили. Теперь уже полтора месяца, как я принимаю участие в боевых действиях, снова летаю, дерусь. Боялся осложнений, но пока все в порядке.
В госпитале пришлось перенести ряд операций, было чертовски тяжело. Все перенес.
Над Новороссийском часто встречаемся с противником. Покуда буду в Анапе, дальше ничего неизвестно…»
Но с июня 1942 года письма от Александра перестали приходить. Родные долго не знали ничего о судьбе Саши, разыскивали его.
И вот не так давно я получаю письмо от сына Леушкина. Получаю после того, как рассказал о подвиге его дяди по телевидению. Письмо преисполнено благодарности и теплоты от всех родственников за память о Саше Котрове. Я немедленно откликнулся на него:
«…Получил Ваше письмо. Оно меня очень тронуло, так как я воевал вместе с Александром Котровым, которого знал как отличного воздушного бойца. Прочитав Ваше волнующее письмо, я многое узнал о нем, как о человеке — скромном, мужественном. Я вспомнил, как командующий авиацией морских сил маршал Жаворонков приказал ему продолжать лечение, а он прилетел в самое пекло обороны Севастополя и доложил мне о единственном невыполнении приказа Жаворонкова, сказав, что косметикой займется после войны.
Погиб он в неравном воздушном бою между Севастополем и Балаклавой. Мы с ним летали в паре, прикрывали свою штурмовую авиацию. Я видел, как Саша покинул подбитый самолет, но парашют оказался поврежденным: пулей был перебит вытяжной тросик, а открыть парашют руками не позволил малый запас высоты.
Мы похоронили Александра со всеми воинскими почестями в районе Херсонесского маяка, где мы хоронили всех погибших товарищей. Сейчас останки всех героев перенесены в братскую могилу и на ней установлен памятник…»
Когда я рассказывал обо всем этом молодым летчикам, видел, как горели их глаза. Равнодушных среди слушателей не было.
Шли дни. Мы жестко выполняли всю нашу программу — максимум внимания подготовке молодых к боям. Орлята учились летать.
И очень скоро все они ушли во фронтовое небо.
После войны я получил письмо от Алексея Горелова: «Не знаю, как других, а меня зел в бой пример и образ Александра Котрова. Ваш рассказ о нем запал тогда в наши души…»
Впереди — Севастополь!
Работы у нас стало, действительно, «невпроворот».
Посадка — осмотр самолета — заправка горючим — и снова в воздух.