— Ну, хорошо. Вы любите Тэффи. В конце концов это ваша личная привязанность. А что вы предложите прочитать нашим читателям?
— М-мм!.. Тэффи.
— О-оо! — застонала милая девушка. — Тэффи! Тэффи! Тэффи!.. У меня от нее в ушах звенит и голова, как в тумане.
— Надо отвлечься, соболезную. Прочтите что-нибудь легкое, веселое, остроумное — и пройдет.
— А что именно, если не секрет?
— Никакого секрета: Тэффи!
…С тех пор я «враг номер один» этой юной, милой библиотекарши. Больше не приглашает на встречи с читателями. Возможно, и книги мои убрала с полки.
Воля ее! Но — да услышит она меня! — достаньте и прочитайте интересную, веселую и умную книгу, на обложке которой всего пять букв: ТЭФФИ.
Море удовольствия!..
В МИРЕ ЖИВОТНЫХ
Югославский сатирик Милован Илич писал: «На первый взгляд кажется, что у людей и животных много общего. На второй — тоже».
Изучая повадки животных, я и создал серию зооафоризмов. А с конца семидесятых годов стал печатать их на страницах журналов и газет. Зооафоризмы читались по радио, появлялись с рисунками карикатуристов на телевизионном экране.
Автор надеется, что зверушки и пташки простят его великодушно за потревоженный покой. Ведь когда он писал о них, то думалось ему о Человеке.
Автографы Льва — на чужих шкурах
А Божья-то Коровка — жучок!
Архар — тоже Баран, только высоко забрался.
Бараны придут: какой же праздник без шашлыка!
Бессмертие Осла — в баснях.
Беспозвоночные кланяются изящнее.
Берегитесь задушевных объятий Медведя!
Близость к животным очеловечивает.
Блохе и собачья жизнь — в радость.
Буйвола в беде не оставляют только слепни.
Будь по-вороньему. все бы закаркали.
Букашка при бумажке — сила!
«Было бы просо! — извечная куриная философия.
Быть бы Слону великим, если б мышей не боялся.
Вдохновенный клич «За Жар-птицу!» сменился утробным «Зажарь птицу!»
Вегетарианцам львиные почести оскорбительны.
Вечная проблема трудоустройства Гадкого Утенка.
В змеином обществе потчуют ядом.
В каждом лесу свой Леший.
В каждом слове Ежа искали колючку.
В львиный рацион входят и его приближенные.
В любой клетке душно.
В лайковые перчатки когти не упрячешь.
— Вова! — представился Волк.
Волчье хобби: рожки да ножки.
В паре чувствуешь плечо, в стаде — одни копыта.
— Всю жизнь косяком! — вздыхала Тюлька.
Высший авторитет для скота — Погонщик.
Гады, продвигаясь, вынуждены вилять.
Гладят по шерсти — прощайся с шубой.
Головастик, а глупенький.
Где хомут — там и кнут.
Где ступала нога Человека — ищи капканы.
Гуманный Кот: не поигравшись. Мышки не съест.
Давят Зайца, а говорят: попал под колеса!
Демократия джунглей в надежных когтях.
Для певчих птичек и силки ладят и клетки золотят.
— Думать надо! — повторял за Хозяином Попугай.
Дуб вдохновляет Художника и Философа, а кормит свиней.
Его — на цепь, а он руку лизать.
Еще не одной Собаке поставят памятник.
Жирафу в шею не вытолкаешь.
Золотой ошейник — тоже петля.
Заяц и возле мраморного Льва не чихнет.
Идущий за стадом своей тропы не протопчет.
И Тля имеет свое Я.
Искал Заяц у волков Правду, теперь самого ищут.
Из птицелюба, через птицелова, в птицееды.
Из густопсовых: не расчешешь.
Как Индюк ни думай решать Повару.
Карась-идеалист на коммунальной сковородке.
Звонкий колокольчик и Барана делает вожаком.
Копытом в душу не достучишься.
Кошек, скребущих душу, топят в вине.
Кошечка-шантажистка: «Мой дядя — в тиграх ходит!»
Крот всегда в тупике.
Кругозор Паука ограничен паутиной.
Кукушка — трепушка на ставке пророчицы.
Квочка и гости одна не ходит.
Ликвидировали китов Земли — вот и крутимся.
«Мне бы один виток вокруг Земли!» — мечтал Удав.
Много ли муравью надо? А все тащит, тащит, тащит…
Маленькая Моль, а шубу подавай!
На вертеле поздно мекать.
На змеиный симпозиум сползаются деле гады.
Назначь Зебру законодательницей мод — всех исполосует.
На львином пиру каждый тост — по ком-нибудь поминки.
Не всякая букашка — Светлячок.
Не выпотрошишь — не нафаршируешь.
На Еже не покатаешься.
На крик: «Человек за бортом!» — первыми спешат акулы.
Один пьет из источника, другой там и копыта моет.
О съеденных Львом некрологов не пишут.
Отмыл когти — и совесть чиста.
Откровения мартовского Кота: «Любовь — дело сезонное».
Опоздавших ко Льну на обед оставляют ему на ужин.
Пил за нерест, закусывал икрой.