На ее спине совсем, как на Томкиных матрешках, были нарисованы черные точки — глаза. Две прямых линии — нос и рот.
Павлик затаил дыхание. Он догадался: это совсем и не лицо. Это просто так, чтобы пострашнее было. Чтобы враги испугались и не съели. А рот у божьей коровки совсем маленький. И сама она очень полезная. Оберегает растения от вредителей.
Неподалеку от Павлика в кустах притаилась Томка. Она все придумывала, как бы отомстить ему.
Наконец она тихонько подошла к Павлику и сказала.
— А у меня желуди есть. Давай из них бусы сделаем? Павлик молча отмахнулся, как от надоедливой мухи. Глаза его сразу стали скучными. Он ждал, когда Томка уйдет.
Но Томка не уходила. Она вспомнила, что больше всего на свете Павлик любит возиться со всякими букашками. Вот хоть вчера, например. Был уже вечер. Павлика везде искали, а он заигрался у муравейника и уснул.
Томка высыпала желуди в траву и села рядом с Павликом. Он сердито отодвинулся.
— А хорошо бы… — Томка мечтательно подняла глаза, — хорошо бы такой зоопарк сделать из разных там жуков и муравьев.
Павлик слегка оживился и недоверчиво покосился на Томку. Она как ни в чем не бывало придвинулась к нему поближе и, ласково заглядывая в глаза, начала тараторить.
— Хочешь, ты будешь директором зоопарка? Хочешь? А клетки для зверей сделаем из спичечных коробок. Или можно в матрешек посадить жуков. Хочешь? А дождевые червяки — они же будут как змеи. Я такое место знаю — там дождевых червей много! Хочешь, покажу!
Блестящие Томкины глаза торчали почти возле самого носа Павлика. Он слушал ее, словно завороженный. Он боялся шевельнуться. Томка не вытерпела и потрясла его за плечо.
— Ну хочешь, что ли? Говори!
Павлик покраснел и молча кивнул.
— Тогда побежали — червей накопаем, — обрадовалась Томка. — Они в старом сарае.
Томка бежала впереди. Она то и дело оборачивалась и говорила Павлику:
— Там… этих червей… сколько хочешь… Я сама видела…
Остановились они возле заброшенного рыбацкого сарая на берегу моря.
Заглянула Томка в дверь и поморщилась. В сарае темно и сыро. С потолка свисает паутина.
Павлик нерешительно выглянул из-за Томкиного плеча.
— Вон в том углу копай… — прошептала Томка. — На тебе лопату. — Она протянула ржавую железку и опять ласково посмотрела на него. — Ну иди, иди, чего же ты?
— Темно… — поежился Павлик.
— Да ты не бойся! — горячо зашептала Томка. — Это ведь сначала только кажется, что темно. А потом ничего — привыкнешь. Меня когда бабка в чулан сажает, так мне вначале тоже темно и даже страшно. А потом хоть бы что! Зато червей там сколько!
Павлик нерешительно топчется на месте, а уж Томка прямо из себя выходит — все придумывает и придумывает:
— Мы сто зверей поймаем для нашего зоопарка. Мы даже тысячу поймаем! Ты будешь директор, а я кассир. И к нам будут ходить по билетам дети и даже взрослые!
Павлик вздохнул и вошел в сарай.
Ласковые Томкины глаза сразу стали злыми. Старая скрипучая дверь захлопнулась. Томка щелкнула засовом и захохотала:
— Вот тебе за абрикосы! Вот тебе твой зоопарк! Сиди тут со своими червями. Смотри на них в телескоп.
Она прижалась лицом к нагретым солнцем шершавым доскам, чтобы через щелку глянуть, как Павлик плачет. Но увидеть ей ничего не удалось.
— Другой раз будешь знать, как ябедничать! — крикнула на прощанье Томка и очень довольная собой побежала прочь от сарая.
Конечно, обо всем этом мы узнали позже. А сейчас Мишка обшарил весь двор, не нашел своих друзей и заскучал. Сел он у окна и стал рисовать.
Нарисовал сначала синее море, потом желтые лодки с белыми парусами.
В комнате вдруг стало темно. С гор поползли на море седые лохматые тучи. Во дворе заволновалась от ветра вишня, под окном заплясали ветви жасмина, переплетенные колючими гирляндами вьющихся роз.
Неожиданно выглянула из-за веток Томка. Она показала Мишке язык и крикнула:
— Твой лунатик в сарае сидит!
— Какой лунатик? — удивился Мишка.
— А такой! Который очень уж много в свою трубу видит!
— Что ли, Павлик? — все еще не понимал Мишка. — А чего он там делает?
— Червей копает.
— Сейчас ведь гром будет, — заволновался Мишка. — Пусть он лучше домой бежит!
— Сказал тоже! — усмехнулась Томка. — Убежит он, когда дверь заперта.
Тут налетел сильный ветер. Накрыл он Томку с головой ее голубым сарафаном, стукнул оконной рамой и тряхнул вишню.