— Шлеп, шлеп, — услышала Томка и побежала искать в траве крупные спелые ягоды.
Дерево все еще качалось от ветра, и на Томку падали тяжелые черные вишни.
Мишка мигом очутился во дворе.
— Говори, где Павлик?
— Я же сказала — в сарае, — невозмутимо ответила Томка, отправляя в рот вишни.
— Говори сейчас же, где заперла Павлика? — закричал Мишка и сжал кулаки. Ну, я кому сказал!?
Томка выплюнула косточки и нехотя проговорила:
— Ну, в сарае, на берегу моря. Помнишь, мы еще там худой чайник нашли.
В пыльную дорогу стукнули первые капли дождя. Томка завизжала и, как коза, прыгнула за калитку.
Дождь забарабанил в окно. Томка припустила домой. Не успел я опомниться, как Мишка тоже выскочил на улицу и помчался к морю.
— Бум-бу-ру-рум… — глухо заурчало где-то в горах. Это ворочались и задевали друг друга тяжелые лиловые тучи. Ползли они теперь со всех сторон и падали на землю густым дождем.
Вдруг ослепительно сверкнула молния, и тут же затрещало и загрохотало все вокруг.
Мишка испугался. Он присел и сжался в комочек. Гром ворчал теперь где-то над морем. Мишка покрутил мокрой головой и побежал еще быстрее.
Когда он прибежал к сараю, небо снова расколола молния.
— Трам-тара-рам-бум!
Тяжело дыша, дернул Мишка запертую дверь.
— Павлик!
Никто не ответил.
Налег Мишка на засов, но он был ржавым и не открывался.
Тогда Мишка прильнул к щели между досками и снова крикнул, чуть не плача:
— Па-влик!.. Не бойся, я тебя сейчас открою.
В сарае по-прежнему было тихо.
Мишка изо всех сил вцепился в засов, но пальцы его скользили по мокрому железу.
Тут к сараю подбежал я. Мишка не знал, что я бежал за ним следом. Он бросился мне навстречу и радостно крикнул:
— Ой, папка!
Прижал я к себе его мокрую растрепанную голову, а он сказал печально:
— Ты знаешь, папка… Мне тут засов такой крепкий… и дверь такая тяжелая… А Павлик молчит. Может, он и совсем уже умер?
— Ну, что ты! Он уж, наверное, убежал отсюда сто раз. Я распахнул дверь, и Мишка храбро двинулся за мной. Мы не угадали. Павлик не убежал и не умер. Он лежал на соломе и крепко спал. В кулаке его была зажата спичечная коробка.
Разбудили Павлика. Обрадовался он очень, улыбнулся и говорит:
— Смотрите, что я здесь нашел.
Осторожно раскрыл коробку, и нам показалось, будто он зажег фонарик. В коробке были два светлячка. Они сияли холодным, но необыкновенно нежным изумрудным светом.
Налюбовались мы светлячками вдоволь. А тут и дождь кончился, солнце выглянуло.
Пошли мы Павлика провожать. По дороге Мишка спросил его:
— Страшно было одному?
— Нет, — ответил Павлик. — Сначала немножко страшно было, а потом я поймал светлячка и все смотрел на него. А когда дождь пошел, я уснул.
Жил Павлик рядом с Томкой. Поэтому пришлось нам проходить мимо ее окон. Увидала нас Томка из окна и спряталась. Думала, мы жаловаться идем.
А возле калитки встретила нас мать Павлика. Она тоже была вся мокрая, потому что бегала под дождем, искала своего сына.
4
Утром пришли к нам Павлик и Томка. Они уже забыли вчерашнюю ссору и, как всегда, появились вместе. Рита принимала гостей на лавке под вишней.
К ним присоединился Мишка — и началась хлопотливая игра в дочки-матери.
Томка поджала тоненькие губы, подбоченилась и скомандовала неповоротливой Рите:
— Иди попроси у матери всяких продуктов. Будем обед варить.
Рита послушно отправилась к Полине, которая стирала белье.
Но Полина сердито отмахнулась от нее и еще усерднее склонилась над корытом.
Тогда Рита встала поудобнее и принялась молча ждать.
Полина несколько раз покосилась на нее сердитыми карими глазами и в конце концов не вытерпела.
Она вынула свои полные руки из корыта, смахнула с них белые хлопья мыльной пены и вытерла о серый фартук.
— Ну, что стоишь? Принеси из кладовой семечек. Да живее поворачивайся! Ползешь, как муха на меду.
Принесла Рита сумку с жареными семечками. Полина насыпала ей полную банку и проворчала:
— Больше не приставайте, а то, часом, всех выгоню! Дел у меня, видишь, сколько? — она махнула рукой на кучу грязного белья.
— Ладно… Мы больше приставать не будем, — пообещала Рита и не спеша направилась к лавке.
Некоторое время под вишней слышались обиженные голоса, сопение, возня — это Томка делила семечки.