Ниже было записано: «С завтрашнего дня собирать семена».
Саша вспомнил, как на совете отряда дал слово привезти пять килограммов семян разных деревьев. Эти семена они хотели отправить сталинградским ребятам для питомника, а он даже и не начинал их собирать.
Саша перевернул страничку, чтобы на чистой ее стороне нарисовать схему. Что такое? Почти вся страница была заполнена размашистым почерком. Над буквами «т» стояли черточки, чего Саша никогда не делал, «з» и «ч» были подрисованы.
«…У того, кто занят большой и любимой работой, не может быть плохого настроения. Ошибки исправляют делом…» — бросились в глаза первые строчки.
Саша стал читать дальше:
«Если ты поставил перед собой задачу и выполнил ее, это значит, что ты преодолел трудности, и твоя воля стала крепче. Будешь настойчивым и смелым — любое дело доведешь до конца».
Кто мог это написать? Дядя Андрей? Конечно, он! Ошибка — это его, Сашкин, выход на границу. А какое же дело до конца доводить?..
Вот насчет силы воли дядя Андрей был прав. Хуже всего получилось у Саши, когда он не выучил по-английскому числительные. Он откладывал, откладывал и мучился, и ходил, как больной,- настроение было самое противное. А потом — хлоп! — за числительными в учебнике параграф: «Уот тайм из ит?» («Который час?»). А какой тут может быть «тайм», когда он толком и не запомнил, как по-английски восемь или там двенадцать. Ну, конечно, «схватил» он двойку. А потом обозлился и два дня долбил и часы, и числительные: решил умереть, а не сойти с места, пока не выучит. Оказалось, совсем нетрудно. Зато когда выучил, честное слово, был самым счастливым человеком на свете. Пожалуй, с этого дня он и начал по-настоящему воспитывать свою волю.
Саша перерисовал в «Бортовой журнал» схему и подумал, что схему эту отец рисовал прямо с участка заставы, а дядя Андрей весь участок знает. Саша сунул дневник в полевую сумку, запрятал бумажку в гильзу и распахнул окно. Неподалеку верхом на заборе сидел Алька.
— Ты не знаешь, где папа? — крикнул Саша.
— Там…- неопределенно махнул рукой Алька.
«В комнате политпросветработы»,- выходя во двор, подумал Саша. Он прямо с разбегу распахнул знакомую дверь и, держа в руке свою сумку, остановился.
— …Для всех нас большая честь служить на заставе имени Героя старшины Панкратова…- У накрытого кумачом стола стоял старший лейтенант Лузгин.
Саша понял, что дядя Андрей проводит беседу с пограничниками.
Саша не знал, уйти ему или остаться. Старший лейтенант посмотрел на него и ничего не сказал. Председательствовавший Лавров молча указал на стул возле стенки. Саша потоптался у порога, прошел к стулу и сел,- спрашивать сейчас о записи в дневнике было не время.
— …Панкратов отбил у противника остров, парализовал батарею, сковал движение противника по единственной на нашем участке дороге и этим создал серьезный перелом в ходе боев…- Говоря о переломе в ходе боев, старший лейтенант ни полслова не упомянул о том, как он со своим взводом шел через горящий лес, ни о Лаврове, который вместе с Панкратовым целых два дня удерживал остров и, когда остался один, держался еще сутки, прикрывая отход заставы.
Саша знал: дядя Андрей никогда не говорил о своих заслугах. Как видно, не любил говорить о себе и Лавров.
— …Шестого июля сорок первого года противник силою двух батальонов перешел государственную границу и окружил нашу заставу,- продолжал старший лейтенант.- Двадцать шестого июля мы по приказу командования прорвали кольцо окружения и с боями начали отход, без продуктов, со всем вооружением и ранеными. Мы прошли сто шестьдесят километров по территории, занятой врагом, в условиях резко пересеченной местности, и только тридцатого июля соединились с основными силами…
Слушая дядю Андрея, Саша читал тексты лозунгов вокруг портрета отца. Сверху было написано: «Никакое численное превосходство противника не может заставить пограничника отказаться от боя с проникшим на нашу территорию врагом».
Рядом с портретом, на полосках кумача висели короткие надписи:
«Бдительность — сильнейшее оружие пограничника».
«Принял присягу — от нее ни шагу».
«Беспечность допустил — врага пропустил».
И слева от портрета крупными буквами:
«Всегда и везде будь таким, каким был Панкратов».
— …С каждым днем,- продолжал старший лейтенант, — все больше наглеют враги мира и демократии, все больше активизируется иностранная разведка. Встречая десятую годовщину героической обороны заставы, мы помним имена тех, кто отдал свою жизнь за Родину, помним славное имя нашего героя — старшины Константина Панкратова. Мы всегда и везде должны твердо помнить, что все иностранные разведки стремятся заслать к нам в Советский Союз больше шпионов, чем в любое другое государство. И мы с вами обязаны не допустить ни одной провокации, ни одного нарушения советской границы!