— А я еще зеленого кузнеца поймал, — сказал Алька,- здорового! Хочешь послушать, как он в коробке шуршит?
— Но ты понимаешь, что я был на собрании?
— Я понимаю,- согласился Алька.- Саша, давай на саблях сражнемся,- попросил он,- а то я все один да один…
Саша хотел было отругать Альку, но последнее время он действительно почти не занимался с ним. А один попробуй-ка, серый волк — и тот взвоет.
— Когда плохое настроение, надо работать,- сказал Саша.
«Пожалуй, и правда, надо поработать. На собрание пойдешь — скажут: «Что за беготня?» И Саша решил поработать так, чтоб как говорил дядя Андрей, каждая жилочка заиграла.
— Тетя Нюра! — крикнул он, подходя к дому.- Давай дров наколю или бочку поставим, воды натаскаю. Мы с Алькой живо!
— Дрова у нас есть. Вот разве картошку окучивать? — ответила Нюра.
— Давай! — с радостью согласился Саша.- Пошли, Алька!
— Я знаю, где огород, я видел! — не меньше, чем Саша, обрадовался Алька.
Размахивая сумкой, Саша отправился в сарай, взял тяпку с отполированной рукояткой и перелез через изгородь. На огороде он решил поработать и хорошенько подумать, что ему делать со схемой и как узнать, для чего начертил ее отец. Саше все больше хотелось посмотреть, что же там, на гребне Больших бугров и в гроте под сосной, там, где отец пометил выход источника? Сбивая пушистые шапки одуванчиков, Саша и Алька шли по тропинке между грядками.
Среди темно-зеленых рядов картошки, усыпанных белыми и сиреневыми цветами, как флаги, алели маки. Ветер отворачивал в сторону их красные с фиолетовыми полосками лепестки, шевелил точно покрытую изморосью тугую листву. Издали доносился рокот мотора.
Саша прошел туда, где были сложены, как ограда, вывороченные с поля камни. Прямо перед ним в белый, качающийся на ветру цветок впился толстый мохнатый шмель. Саша согнал шмеля и принялся за работу.
— Капустницы, капустницы! — крикнул Алька и, сорвав с головы тюбетейку, побежал за бабочками.
Конечно, окучивать картошку совсем не героическое дело, но, как и в любой работе, здесь тоже есть трудности. Преодолеешь их, и сам станешь крепче волей Саша решил одним махом пройти целых пять длинных рядов картошки и до тех пор не отвлекаться и не делать перерыва, пока все не закончит. Если он выдержит, значит у него есть воля.
Ритмично и размеренно взрыхляет тяпка землю, осыпаются комья, вздрагивает темная бархатистая зелень. И так куст за кустом один ряд, второй, третий… Наконец все пять.
Ну, вот и выдержал, и ничего с ним не случилось. Саша с удовлетворением разогнул спину и, закрываясь рукой от солнца, посмотрел на озеро. Рокот мотора стал как будто ближе. Отойдя к камням, Саша открыл свою полевую сумку, прилег возле березы на траву и достал «Бортовой журнал».
Схема была перечерчена добросовестно. Саша даже полюбовался четкостью линий. Но по-прежнему непонятно было, что означали компасные стрелки, поставленные под углом друг к другу. Саша повернулся на спину и, подложив руки под голову, стал смотреть в голубое небо, светившееся сквозь листья березы. Белое мохнатое облако наползало на ее крону. Саша подумал, что сейчас оно еще не подошло к березе, но наступит момент, когда оно подойдет и пройдет над деревом, и сквозь листья снова будет светиться голубое небо. А самый этот момент, когда облако пройдет над березой, никогда уже не вернется и никогда не повторится…
«Люблю таинственные ночи… таинственные ночи…» — дальше пока не сочинялось. Саша прикрыл один глаз и заметил, что облако, за которым он наблюдал, сразу почти вплотную приблизилось к березе. Саша закрыл правый глаз и глянул на облако левым. Облако стало на место, продолжая медленно надвигаться на листву. Саша стал попеременно закрывать то один, то другой глаз, и облако запрыгало взад и вперед, наскакивая на березу.
«…Там чародей, здесь леший бродит…» — придумалась еще одна строчка, а дальше пошло как-то само собой.
Саша перевернулся на живот, достал из сумки дневник и записал целое стихотворение:
Чей-то холодный мокрый нос коснулся щеки. Подняв черные шелковистые уши, во все глаза смотрел на него Тобик. Из рыжих бровей-пятнышек, из бородавок по обеим сторонам его морды торчали жесткие щетинки. Тобик внимательно принюхивался к своему хозяину, дергая влажным черным носом и виляя обрубком хвоста.