— Объявляю порядок дня,- вышел вперед капитан: — с десяти до пятнадцати ноль-ноль — соревнования по стрельбе и физподготовке, после обеда торжественная часть… Дежурный, ведите на стрельбище!
Саша и Славка только и ждали момента, когда «юбиляры», как назвал их подполковник, уйдут с заставы.
Еще не смолкла песня, а они уже бежали к своей мастерской, устроенной в сарае. Возле конюшни дядя
Андрей кормил хлебом и сахаром белую лошадь, красавицу Осу. Цюра тут же прогуливал Серого.
— Посмотришь,- сказал Славка,- Цюра обязательно скачки устроит! Помнишь, еще Зозуля говорил? Цюра своего Серого все лето тренирует.
Дядя Андрей и Цюра легко вскочили в седла и шагом поехали по дороге.
А на Буяне Шакирзянов поскачет,- сказал Славка.- Буян всех обставит!
Буян, конечно, конь знаменитый, но Саше хотелось, чтобы выиграла Оса дяди Андрея. Она и в самом деле была похожа на осу — длинный поджарый корпус, небольшая с темными горячими глазами голова на изогнутой шее и, словно точеные, ноги с крепкими сухими мускулами, играющими под белой шелковистой кожей.
— Пожалуй, Оса обскачет Буяна,- сказал Саша. Он от души желал, чтобы дядя Андрей пришел на Осе первым.
— Ой, ты-ы! — презрительно протянул Славка.- Буяна обскачет?!
— Обскачет! — сказал Саша.
— Обскачет?!
— Посмотришь!
— А давай спорить,- предложил Славка,- если Оса обскачет Буяна, я тебе противогаз отдаю.
— А если Буян первый, я тебе якоря и «колорадского жука» отдам!
Саша и Славка ударили по рукам.
Наконец-то двор опустел, и можно было приниматься за дело. Саша побежал к дому и заглянул в окно.
— Тетя Нюра, можно? — крикнул он.
Ребята втащили в комнату и на видном месте поставили настоящую этажерку, которую они сами выстрогали, сколотили и покрасили.
Нюра расстелила на верхней полке этажерки салфетку, связанную специально к этому дню, а на салфетку поставила цветы. Дядя Андрей давно собирался сделать себе этажерку для книг, да последнее время все ему было некогда. Теперь вот придет домой, а этажерка уже готова.
Для Зозули Нюра приготовила целую пачку нот. Тут были и песни советских композиторов, и сборник танцевальной музыки, и вальсы Штрауса, и даже ноктюрны и полонезы Шопена.
Но пора было идти к Лаврову, и ребята, перебежав двор, осторожно пробрались в его комнату. Там Саша прибил полку, Нюра поставила на полку цветы и фотографию Кати. Рядом с цветами ребята положили все альбомы старшины. Когда они были здесь на разведке, Славка заметил, что один альбом Лавров отложил в сторону и не дал им смотреть. Ну, раз не дал, значит и не надо. Но все-таки сейчас Славка, мимоходом заглянув в него, позвал Сашу, и они увидели, что в этом альбоме, куда ни повернись, всюду была Катя. Катя и сидит, Катя и стоит, Катя сетку тянет, Катя улыбается, Катя цветы нюхает, Катя домой пошла — все Катя да Катя! И что он нашел в этой Кате!? Сколько бумаги перепортил! Славка даже смотреть больше не стал.
Нюра отобрала у них альбом, дернула их за носы и сказала, чтоб они не лезли в дела, которых не понимают. А разве они не понимают? Они понимают…
Но полка — это был еще не самый главный подарок. Предоставив Нюре хозяйничать в комнате, Саша и Славка занялись делом.
Рядом с комнатой у Лаврова была небольшая каморка, оборудованная старшиной под фотолабораторию. Здесь ребята поставили в углу на высокую подставку бочонок, который опять-таки дала им Нюра, налили его доверху водой и повесили длинную резиновую трубку, чтоб устроить сифон, потому что для промывки пластинок обязательно нужна была проточная вода. Опустишь конец трубки в бочонок, а другой перевесишь через край, воду потянешь в себя — и побежит струйка, пока вся вода из бочонка не вытечет.
Когда они совещались с Зозулей насчет подарка Лаврову, тот им прямо так и сказал, что фотография — «темное и мокрое дело», и умывальная раковина в лаборатории обязательно нужна.
Раковину помог им сделать Цюра, впаяв жестяной патрубок в оцинкованный таз.
На складе у него оказалась покореженная выхлопная труба от какой-то подорвавшейся на мине автомашины. Цюра подобрал ее возле дороги и приберегал до случая. Вот случай и подвернулся! Он сам опилил ножовкой и выровнял край трубы, потихоньку от Лаврова прикинул, как ее нужно было изогнуть, теперь только оставалось вывести трубу через пол в фотокомнате Лаврова.
Вот тут-то уж пришлось им помучиться как следует. Саша и стамеской половицу долбил, и ножовкой пилил, и топором ее тюкал. Славка раз двадцать выбегал во двор и лез под дом.