— Девки, правда говорят, что он холостой? — спрашивает одна так громко, что и я слышу.
— Закрутить бы ему головушку. А?
— Ну-ка, Дуся, возьми это на себя. Чтоб у него в печенке заныло.
— У меня дома свой не хуже. Гармонист.
— То дома. А этот завсегда здесь, под руками. Медовый.
Опять дружно хохочут, посматривая в мою сторону.
— Стыдно так болтать, — возмущается Хайдар, — семейные женщины. Стыдно!
— А ты, Хайдар, помалкивай. Мы скоро и за тебя возьмемся. Ты думаешь, мы не замечаем, как поглядываешь на Айжан? Все видим.
— Работайте, а то я сейчас выключу мотор, — сердится Хайдар.
— Нашел чем напугать. Мы свяжем тебя. А ты, Ваня, — обращаются ко мне, — в конце месяца принеси нам котелок меда. Иначе с нами не рассчитаешься.
Веселые женщины. Я люблю туда ходить. Все-таки разнообразие.
На обратном пути я заворачиваю на грачиную дачу. Это старая березовая роща. На каждом дереве грачиные гнезда, целая колония. По утрам на даче стоит истошный грачиный гай. Сегодня сравнил их с людьми. Сам мысленно переселился в их город. Их суета и гвалт меня почему-то нисколько не испугали. Что это? Кажется, я уже сыт одиночеством, тянет к людям.
Вернулся Адам. Долго, с откровенным собачьим сожалением в глазах смотрел на меня, вроде я чужой и ненужный ему. Отвернулся и залез под корягу. Разве он не ожидал встретиться здесь со мной? Или я так сильно изменился, что он не узнал? Куда делась его привязанность?
А в кустах закричала иволга: «Василиса, где ты? Вернись ко мне, Василиса!»
Да, вернись ко мне, Василиса!
Сегодня заехал Василий Федорович, бывший директор совхоза. Теперь он начальник управления сельского хозяйства, а совхозом стал руководить Рогачев. Его понизили в должности. Неожиданно для себя я познакомил Василия Федоровича со своей идеей объединения мелких пасек.
— Молодчина, — сказал он, пожав мне руку. — Но сейчас некогда. На носу уборочная. Как-нибудь мы обсудим этот вопрос капитально и, думаю, дотолкуемся. Я поддержу тебя.
Я обрадовался и раскрылся перед ним: над этой идеей я размышляю с тех пор, как приехал сюда. Встречи с пчеловодами еще более убедили меня: настала пора создать в нашем районе крупные и высокодоходные пасеки. Но я не знал, с чего начинать, в какие двери стучаться. С Рогачевым разговор не получился. И я опустил руки. А тут свои неприятности…
— Какие? — усмехнулся Василий Федорович. — Ничего. Ты еще молод и личные дела устроишь. У всех такое бывает. А мыслишь ты правильно, пора размахнуться по-настоящему. Но мы не просто объединим пасеки, а построим вот здесь целый комплекс: хорошие каменные зимовники, сотохранилища, цех для откачки и расфасовки меда, для консервирования ягод и фруктов… Да, да. У нас в лесах обилие ягод: вишня, малина, смородина, костяника. А в каждом хозяйстве свои сады. Осенью столько пропадает добра! Думаю, ты возьмешь все это в свои руки. Хватит пороху? Хватит, чувствую это. Не скромничай. Наверное, в душе уже все перекипело, улеглось. Успел подумать о прошлом и о будущем. Теперь надо готовиться к большому делу.
Он уехал. Я поднялся на седьмое небо. Столько добрых чувств нахлынуло в сердце, что просто распирают его. Я по-настоящему счастлив. Не с кем только отвести душу.
Спустил Адама и мы пошли бродить по лесу. «Василиса! Где ты?» Предо мной: толстая русая коса Марины и лучистые глаза. «Вернись ко мне, Василиса! Ты слышишь меня, Василиса!»
— Эге-ге-ге! — кричу. Звучное эхо, перекликаясь, уходит вдаль, унося мой зов.
В лесу мы пробыли недолго: я услыхал за колком сердитое фырканье моторов. Машины шли в сторону пасеки.
Мы бежали кратчайшим путем. Возле пасеки меня встретила Айжан. Губы чуть подкрашены, тонкие, в ниточку, черные брови и с хитрецой глаза, темные, как маслины. Такая яркая, открытая и милая. «Хайдар очень счастлив, — подумал я, — такую нельзя не любить».
Она шаловливо, широким жестом хлопнула своей смуглой ручкой по моей ладони и засмеялась.
— Здравствуй! Как ты думаешь: зачем я приехала на двух машинах?
— За медом, конечно!
— Не отгадал. Сейчас будем тебя раскулачивать. Директор совхоза Рогачев велел отобрать пятьдесят лучших пчелиных семей и погрузить на машины. Они проданы в Казахстан. Зря ты сюда устроился: одно лето позагорал. Надевай сетку и готовь ульи. Быстро! Быстро! К ночи надо успеть.
Когда человек с минуты на минуту ожидает беду и знает, что она вот-вот придет, тогда ему легче сталкиваться с нею, легче бороться, он готов на все. Но если она подкрадывается сзади, неожиданно, а человек в это время весел, счастлив и беспечен — тогда беда быстро берет верх, ее трудно одолеть. В первую минуту я не поверил девушке.