3
Сергей Дмитриевич уехал куда-то по своим делам, а я до обеда пробыл в совхозной конторе (она на окраине города) в отделе кадров. Это узкая, с зарешеченным окном, комнатка, где помещается обшарпанный письменный стол и вместо сейфа — большой сундук, обитый жестью. Иногда на нем сидят посетители. Кадрами ведает жена директора совхоза — маленькая, полная и очень бойкая женщина. Когда я вошел в ее кабинет, сундук-сейф был открыт. К толстой крышке с внутренней стороны приклеены какие-то списки, фотографии и вырезки из местной газеты — соцобязательства. В сундуке, как я понял, хранятся личные дела рабочих.
— Что вам надо? — спросила меня «главная кадра», поспешно закрыла сундук от посторонних глаз и предложила сесть на него. Я подал направление из областной пчелоконторы и заявление, которое написал еще вечером на квартире.
— Паспорт, трудовая книжка есть? — скользнула по мне строгим взглядом.
Я все вручил ей. Она долго и пристально рассматривала документы, наклонившись над столом, так долго, что показалось, она забыла обо мне.
— Институт окончил? — спросила, обращаясь на «ты».
— Да. Окончил на пять.
— Не имеет значения. Директором учхоза работал?
— Это отмечено в трудовой…
— Вижу. Отбывал срок? — задавала вопросы, ни разу не взглянув на меня.
— Да, — вздохнул я. — Пришлось, к сожалению, сидеть.
— И поделом. Сейчас директоров, насколько мне известно, зря не сажают. За бесхозяйственность, за большие убытки и аморальное поведение просто выгоняют, но не судят. А у тебя, наверно, присвоение… Извини, но я сомневаюсь, можно ли тебя допустить к пасеке? Биография скачкообразная. Неустойчив. Были у нас тут молодцы-пчеловоды да сплыли…
Я понял: мне не доверяют. И начал прикидывать в уме, куда теперь податься. Видно, придется к Шабурову поступать мастером, как он предлагал.
— Пасека наша дохода не дает, мы продадим ее.
— От пчеловода многое зависит, — попытался я за что-то ухватиться.
— Нет-нет. Этот вопрос уже решен окончательно. До свидания!
Подала трудовую книжку. Ну, что тут делать?
— Может, все же поговорить с директором? — нерешительно, почти с мольбой сказал я.
— Он скажет то же, что и я. У нас одно мнение.
Я шагнул к двери, когда вошел директор — высокий черный пожилой мужчина. Очень серьезный на вид.
— Василий Федорович! Вот просится на работу, — она кивнула на меня головой и все ему вмиг объяснила: кто я и что я.
— Его здесь никто не знает и положиться на него нельзя…
— Подожди ты, Муся. Веселов? А не родственник ли вам Веселов Петр Тимофеевич? Инженером здесь работал… — спросил он с любопытством, доброжелательно.
— Это мой отец.
— Славный, большой души человек. Я с ним лично знаком.
Директор приблизился и крепко пожал руку.
— Вася, так это он твой совхоз электрифицировал раньше других в районе? — вступила в разговор жена директора и уже дружелюбно посмотрела на меня.
Меня снова усадили на сундук, и мы долго беседовали. Я показал директору документы и попросил его не афишировать то, что я находился в заключении. Неприятно все-таки, как бы то ни было…
— Не беспокойся, — махнула Муся пухлой рукой.
Директор молча улыбнулся: дескать, все понятно.
— Значит, решил пчеловодом? — спросил он, присаживаясь рядом.
— Да. Мне хочется заняться научной работой, на практике проверить некоторые наблюдения, добиться высоких медосборов. Хочется пожить среди природы, привести в порядок мысли.
— Понятно! Ну, что ж, дело твое. Только как-то неловко: человек с высшим образованием… Кстати, у нас есть место агронома. А впрочем, пасека тоже дело серьезное, интересное. Я не против, лады… За помощью всегда обращайся ко мне.
Мы договорились, что завтра я поеду принимать пасеку.
Я отправился было в ту часть города, где жила Марина, но раздумал и вернулся. Пришел к Шабуровым. Тоня в короткой юбочке и белой безрукавой кофточке сидела под навесом на низкой скамейке и чистила рыбу. Перед ней на земле стоял большой эмалированный таз, полный карасей. Они сверкали влажным серебром.
— Помогите мне, — сказала она.
— С удовольствием.
— Умеете пластать? — спросила Тоня, приподняв черную бровь.
— Нет. Не приходилось. Не умею, по совести сказать.
— Я вас научу. Смотрите. Это очень просто. Садитесь сюда.
Я снял пиджак, засучил рукава и примостился рядом с ней на березовом чурбане, приспособленном для колки дров. Она взяла карася, быстро очистила чешую, одним движением разрезала рыбу вдоль спины, затем удалила икру и внутренности.