Мы встретились с Варькой нежданно-негаданно. Я видел, как голубой свет вспыхнул в ее глазах, как по-детски дрогнули обведенные яркой помадой губы, и она опять показалась мне той славной девчонкой, какой я знал ее много лет назад.
— Ты счастлива? — спросил я.
— У меня многое есть, кроме… — Она не договорили, и глаза ее погасли.
— Чего же нет у тебя?
— Дождя. Простого дождя. Чтобы бродить по лужам. И тебя, который бы увел меня далеко-далеко…
— Тогда пойдем, — сказал я, и сердце мое отчаянно заколотилось.
— Хочешь орехов? — напомнила она с улыбкой. — Я не сказала главного: у меня есть дочь. Через два месяца она идет в школу.
Я знал, что Варька уже никуда не пойдет со мной. «Хочешь орехов?..» Она смотрела на меня с грустным укором, и я понял, что очень виноват перед ней. Да и не перед ней одной. Я был виноват перед другом Толькой, перед ушедшей юностью, перед самим собой. И перед старой калиткой — свидетельницей всех наших радостей и бед.