Хорошо, что А. В. Комаров начал раскопки, но еще лучше, что он вовремя их прекратил. Дело в том, что велись они варварски. Это, собственно, не столько раскопки, сколько, по словам В. М. Массона, свидетельство беспомощности тех, кто их производил. Но в то же время несомненно, что генерал сделал и нечто полезное: обратил внимание ученых на псевдокурганы. Как-никак, а ведь именно комаровская траншея принесла обоим холмам всемирную славу.
В 1903 г. в Среднюю Азию приехал американский геолог Р. Пампелли. Он побывал на Анау и в обрезах комаровской траншеи собрал немного черепков расписных сосудов. В 1904 г. в Туркмению прибыла уже целая американская экспедиция во главе с тем же Р. Пампелли; в числе ее участников был опытный немецкий археолог Г. Шмидт. С разрешения русской Археологической комиссии экспедиция провела раскопки на обоих холмах Анау. Полученные материалы были затем изданы в США и долгое время оставались главным источником для изучения древнеземледельческих культур на юге Туркменистана, которые с тех пор стали называть анаускими.
Так холмы Анау получили мировую известность, которой они совершенно не заслуживают. Это небольшие, рядовые поселения древних земледельцев, не идущие ни в какое сравнение с такими крупными и богатыми в археологическом отношении памятниками, как Намазга, Кара-депе у Артыка, Геоксюр-I или Алтын. Но поселения Анау стали известны первыми — и этим все сказано…
Каковы же результаты работ экспедиции Р. Пампелли?
Главный итог — это создание стратиграфической колонки, которая давала представление о последовательности культур, их развитии и смене. Эти комплексы, или культуры, сменявшие друг друга во времени, получили названия Анау I А, Анау I Б, Анау II, III и IV, из которых наиболее древняя — Анау I А. Относятся они к эпохам энеолита (Анау I и II), бронзы (Анау III) и железа (Анау IV), а хронологически укладываются в промежуток времени от V тысячелетия до н. э. до IV в. до н. э.
Уже в эпоху Анау I жители поселения применяли орудия из меди, т. е. сделали важный шаг в развитии экономики, перейдя из века камня в век металла (джейтунская культура, как вы помните, была чисто неолитической). Воду для орошения полей жителям анауских поселений давал ручей Кельте-Чинар. Дома они строили из сырцового кирпича, занимались земледелием, скотоводством и охотой.
Абсолютный возраст анауских культур, который мы только что указали, получен не американской экспедицией (Р. Пампелли давал иные, неверные даты), а советскими учеными. Вообще раскопки были проведены на невысоком методическом уровне, толкование материала оказалось неглубоким, а то и просто неверным. Наиболее существенная ошибка — объединение различных археологических комплексов в один — Анау III. Но столь же несомненно, что работы Пампелли — Шмидта сыграли положительную роль, введя в научный оборот анауские культуры.
Как уже говорилось, самое существенное достижение экспедиции — создание той стратиграфической колонки, которая в течение нескольких десятилетий была ориентиром для всех изучавших далекое прошлое Туркмении. Но к середине века эта стратиграфия уже перестала удовлетворять ученых. Да и почему, собственно говоря, надо было ограничиваться данными, полученными лишь с захудалых поселений Анау? И вот после окончания Великой Отечественной войны советские ученые начинают активное изучение древнеземледельческих культур на юге Туркмении. Поворотный момент в этих исследованиях связан с именем Б. А. Куфтина.
В 1952 г. он приехал в Туркмению и в результате двухмесячных изысканий произвел подлинный переворот в представлениях о развитии культур древних земледельцев. «Главной задачей этих исследований, — писал Б. А. Куфтин, — было установить с первого же года наших работ в дополнение и взамен старой анауской новую стратиграфическую колонку для всего подлежащего изучению периода жизни оседло-земледельческого населения предгорной зоны Копетдага в эпоху энеолита и бронзы вплоть до становления классового общества»{78}.
Естественно, что эту «новую стратиграфическую колонку» надо было получить не с какого-нибудь мелкого поселения, а с самого крупного, существовавшего длительное время, о чем на глаз можно в какой-то степени судить по высоте холма. И Куфтин выбрал для этой цели Намазга-депе — поселение, расположенное в 7 км к западу от железнодорожной станции Каахка, занимающее огромную площадь — почти 70 га (для сравнения укажем, что площадь северного холма Анау всего 1 га) — и на 20 м поднимающееся над окружающей равниной. Намазга была открыта в 1916 г. Д. Д. Букиничем, и он же десятью годами позже обследовал ее; в 1949–1950 гг. на этом поселении проводил раскопки археолог Б. А. Литвинский.
Б. А. Куфтин заложил на Намазге пять шурфов и получил стратиграфическую колонку в 34 м. Разница между высотой холма (20 м) и стратиграфической колонкой (34 м) объясняется тем, что за прошедшие шесть с лишним тысячелетий постоянные и временные водотоки, а также сели[8] нанесли с гор столько песка, глины, гальки, что уровень подгорной полосы поднялся и нижние слои Намазги оказались погруженными под эти наносы. Кстати, примерно такая же картина наблюдается и на других памятниках Прикопетдагской подгорной полосы.
Анализ полученного материала позволил Б. А. Куфтину выделить шесть комплексов, которым он дал названия (снизу вверх): Намазга I — Намазга VI. Эта стратиграфическая колонка и была принята в качестве ведущей для всех поселений древних земледельцев Южного Туркменистана. Кроме закладки шурфов Б. А. Куфтин произвел на Намазге небольшие раскопки, но по масштабам они не идут ни в какое сравнение с раскопками, скажем, на Кара-депе у Артыка, на Дашлыджи или Алтыне.
Необходимо, однако, помнить, что, по определению В. М. Массопа, каждая отдельно взятая стратиграфическая колонка отражает прежде всего развитие материальной культуры на данном памятнике (или в данном месте памятника, если последний достаточно обширен). Так что, например, комплекс Намазга I «является конкретным собранием предметов материальной культуры, найденных именно на поселении Намазга-депе. В том случае, когда перед нами комплекс, близкий по своему облику к Намазга I, но происходящий не с Намазга-депе, а с какого-то другого памятника, то о нем следует говорить как о «комплексе типа Намазга I»; если же различия между обоими собраниями весьма существенны, то его надо отметить как «комплекс времени Намазга I»{79}. Все это необходимо учитывать в дальнейшем, ибо упоминания комплексов Намазги будут теперь то и дело встречаться на страницах нашей книги.
Сравнение материалов Намазги с данными, полученными Р. Пампелли на Анау, позволило Б. А. Куфтину установить взаимосвязь между комплексами этих поселений. Она выглядит так:
Как видно, на Анау, по данным раскопок Р. Пампелли, нет слоя, соответствующего Намазга III. Это, однако, еще не говорит с полной очевидностью, что соответствующего слоя нет на самом деле. «Судя по сравнительно высокому нахождению керамики Анау II — Намазга II на северном холме Анау, можно допустить, — писал в 1956 г. В. М. Массон, — что слои Намазга III следует ожидать в основании южного холма. Нижние слои южного холма Анау изучались американской экспедицией только в маленьких колодцеобразных шурфах и вполне естественно не могли быть стратиграфически четко разделены»{80}. Подтвердится это предположение В. М. Массона или нет, покажет будущее.
После того как выяснилась связь между комплексами Анау и Намазги, важно было установить соотношение стратиграфической колонки Анау — Намазга с колонками, полученными на памятниках Ирана: это дало бы возможность определить место древних земледельцев Южного Туркменистана на арене мировой истории. Уже в 1956 г. В. М. Массон на основе кропотливого анализа данных с памятников Южной Туркмении и Ирана смог прийти к таким выводам:
Несколько лет спустя, в 1963 г., когда в распоряжении ученых уже был материал не только с Намазги, но и со многих других поселений эпохи энеолита и бронзы, в том числе и с поселений Геоксюрского оазиса, В. И. Сарианиди разработал таблицу, показывающую соотношение между памятниками центральной и восточной частей Южной Туркмении (см. таблицу на стр. 83).
8
Сель — временный поток в руслах горных рек, внезапно возникающий в результате сильных ливней или бурного таяния ледников и характеризующийся высоким содержанием твердого материала.