О древних земледельцах Южного Туркменистана и рассказывается в этой книге. В ней повествуется о седом Джейтуне и поселении живописцев — Песседжике, о великой Намазге и великолепном Кара-депе, о созвездии Геоксюров и городе золотого быка — Алтыне…
Это книга о тех, кто создал одну из замечательнейших культур нашей страны, и о тех, кто открыл ее для нас с вами.
Первые земледельцы
и первые живописцы
Охотники Джебела
Средняя Азия и Иран в эпоху мезолита и неолита
Раскопками последних десятилетий установлено, что в эпоху новокаменного века (неолита), в VI тысячелетии до н. э., в подгорной полосе Копетдага возникла культура древних земледельцев, существовавшая затем и в медно-каменном веке (энеолите), и в эпоху бронзы — в течение примерно 5 тыс. лет! Назвали эту культуру джейтунской — по имени типичного, тщательно исследованного поселения Джейтун, расположенного недалеко от Ашхабада. Так как памятники предыдущей эпохи — мезолита (среднекаменного века) — здесь не найдены, остается предполагать, что предки джейтунцев пришли откуда-то в эти места.
Откуда же? И чем они занимались до того, как стали здесь, между Копетдагом и Каракумами, создавать поселки, сеять ячмень и пшеницу, разводить овец и коз, поклоняться богине плодородия?
Как ни обидно, но ответов на эти вопросы нет, и мы поэтому не можем решить многие важные проблемы, например узнать истоки джейтунской культуры, выяснить некоторые аспекты происхождения культурных растений и домашних животных. Но, не имея возможности получить, если можно так сказать, прямые ответы на интересующие нас вопросы, мы все же кое-что узнаем, познакомившись с жизнью тех племен, которые в мезолите (X–VII тысячелетия до н. э.) жили совсем недалеко от джейтунцев — у берегов Каспийского моря.
О прикаспийском мезолите узнали сравнительно недавно, и большая заслуга в его изучении принадлежит А. П. Окладникову. Этот энергичный археолог и неутомимый путешественник за многие годы своей деятельности провел полевые исследования на огромных пространствах Сибири и Дальнего Востока, Средней Азии и Монголии. Он открыл удивительные наскальные изображения на берегах Лены и Ангары, написал интереснейшие книги о своих путешествиях и исследованиях, был избран академиком и стал заслуженным деятелем науки трех республик — Российской, Якутской и Бурятской. Но все это было потом, а тогда, 25 октября 1947 г., когда А. П. Окладников подходил к пещере Джебел, расположенной в 3–4 км от станции Джебел Ашхабадской железной дороги, он был прежде всего и больше всего известен своим открытием остатков неандертальца в пещере Тешик-Таш в Узбекистане (1938 г.).
А. П. Окладников принадлежит к тому типу археологов, которые непременно что-нибудь находят, где бы они ни появились (правда, можно сказать и иначе: они начинают раскопки только там, где можно что-либо найти). Так было и на этот раз: при первом же посещении пещеры Джебел Окладников установил, что в ней «имеются относительно мощные отложения, в которых находятся следы деятельности людей, пользовавшихся каменными орудиями…»{6} И. Окладников раскопал эту пещеру целиком, хотя и не во время первого посещения, а несколько позже, в 1949–1950 гг.
Раскопки показали, что в мезолите и неолите здесь жили охотники и рыболовы, причем ловили они не морскую, а речную рыбу. Значит, где-то неподалеку протекала река. Так как поблизости от Джебела имеется только одно сухое русло, то это упрощает наши поиски: речь может идти лишь об Узбое. В таком случае остается предположить, что в мезолите Узбой был действующим водотоком.
Напомним, что Узбой — это ныне сухое русло, по которому в прошлые эпохи Амударья неоднократно сбрасывала часть своих вод в Каспийское море. Если посмотреть на карту, то можно увидеть, что Узбой вытекал из Сарыкамышской впадины (озера) и, обойдя с юга горы Большой Балхан, впадал в Каспий. Последний раз Узбой «работал» сравнительно недавно — в XV–XVI вв.; и сейчас в его долине можно видеть соленые и даже пресные озера, существующие за счет подземного питания.
Десять-двенадцать тысяч лет назад обитатели Джебела, подойдя к выходу из пещеры, видели перед собой не выжженную солнцем равнину с прорезающим ее сухим руслом, а широкую, полноводную реку, берега которой покрывали пойменные (тугайные) леса. Река изобиловала рыбой, и джебельцы в большом количестве употребляли в пищу сазанов и осетров. Но обитатели пещеры питались не только рыбой — не меньшую роль в их рационе играло мясо.
Это закономерно: раз была вода, то были и копытные, приходившие на водопой. И джебельцы в полной мере пользовались выгодами своего положения: судя по найденным костям, они добывали джейранов, куланов и диких быков; били (или каким-то способом ловили) птиц, преимущественно, видимо, водоплавающих; добывали также и пушных зверей — лисиц и каких-то диких кошек{7}. Вид последних, впрочем, определить не удалось (из-за плохой сохранности костей) даже такому мастеру в этой области, как зоолог В. И. Цалкнн, который много сделал для реконструкции животного мира Средней Азии в интересующее нас время.
Обилие диких копытных не должно нас удивлять: действующий Узбой — это не только вода, но и пастбища. Около самой воды тянулись тугайные леса, дальше от реки, там, где для деревьев уже не хватало влаги, шла полоса сухолюбивых кустарников, а еще дальше начиналась степь, постепенно переходившая в пустыню. Словом, в районе Узбоя в те далекие от нас времена можно было наблюдать ту же гамму растительных сообществ, которую мы и сейчас видим, скажем, на берегах Сырдарьи.
Однако обилие пастбищ могло объясняться не только наличием в Узбое воды, но и несколько более прохладным и влажным климатом того времени.
Сейчас местность вокруг Большого Балхана и по восточному побережью Каспия — типичная пустыня. А в X–VII тысячелетиях до н. э.? Тут мнения специалистов расходятся, хотя и не столь сильно, как кажется некоторым из них.
Палеогеограф Г. Н. Лисицына, непременный участник экспедиций, изучающих культуру древних земледельцев Южной Туркмении, работает над реконструкцией той природной среды, которая их окружала. Она считает, что в мезолите климат Прикаспия в целом мало чем отличался от современного{8}. Засушливый климат, близкий к существующему, полагает Г. Н. Лисицына, установился примерно 15 тыс. лет назад. В последующем если климатические колебания и происходили, то «были столь незначительными, что не находили своего отражения в растительном и животном мире»{9}. Она вполне обоснованно указывает на тот факт, что состав растительности не отличался от современного и на территории Туркмении обитали те же животные, что и в наши дни.
Другие авторы полагают, что колебания климата были более значительными. По их мнению, в эпоху палеолита в ряде районов Средней Азии «установился относительно влажный климат»; в VI–III тысячелетиях до н. э. «отмечалось изменение климата в сторону большей влажности»{10}. Сторонники этой точки зрения вполне резонно указывают, что в то время в Каракумах и особенно в Кызылкумах, прямо посреди нынешней пустыни, существовали обширные стойбища, которые начинают пустеть на рубеже III–II тысячелетий до н. э. Только в Кызылкумах в последние годы обследовано около тысячи (!) пунктов и стоянок эпохи неолита. Поселения эти существовали, несомненно, у постоянных источников воды или у непересыхающих пресных водоемов. Уровень пресных вод был выше, а число озер больше, многие ныне соленые озера (например, Лявляканские) были в то время пресными.