Соловей-Разбойник
Господи, кто?
Боб? Зинаида Михайловна? Ядвига Леонтьевна? Светочка?
Нина? Двадцать лет спустя пополам с графом Монте-Кристо? А если и вправду Стас... Не мерещится же мне, в самом-то деле! Может ли женщина двадцать лет ждать и готовиться к восстановлению попранной справедливости?
Стас? Если он знает о прошлых отношениях Нины и Германа — может ли он начать мстить? От матери он далек, как Антарктида от Китая, по крайней мере внешне, но все же… А если он знает — или хотя бы догадывается — что и он тут не последний? Ведь ему достаточно лишь поглядеть в зеркало и улыбнуться. Даже я могла бы догадаться куда раньше.
Сам Герман? Ну бред вообще. Зачем?
Или даже… Ольга? Что, если ее равнодушие к матери — не более, чем игра? И добрые отношения с Кристиной — тоже? И отец значит для нее гораздо больше, чем это можно предположить из наблюдений? Дурацкие «письма», разорванная цепочка — это так по-детски. И разлитый шампунь — тоже. На все остальное у нее вполне хватило бы и соображалки, и чисто физических возможностей. Удар ножом может быть попыткой отвести от себя подозрения. Правда, попытка вышла очень уж основательная. Но ведь недооценивать опасность — это тоже так по-детски…
Н-да. Ни алиби, ни, наоборот, улик, хоть завалящих каких-нибудь, нет ни у кого из обитателей дома ни по одному из «эпизодов». Зато мотивов — на любой вкус.
Черт! Опять я прихожу к тому же самому. Остынь, Маргарита Львовна, жизнь — не детективный роман.
Пытаясь сложить два и два, чтобы получить не сапоги всмятку, а хотя бы семнадцать, я забилась в дальний угол сада и по давней привычке начала выкладывать из подручных материалов для себя самой загадочные схемы.
Путаница веточек, листьев и травяных стеблей пестрела в глазах и даже, кажется, двигалась — так шевелится слой сосновых иголок, устилающих холм муравейника. Конечно, моя «плетенка» и не думала двигаться — с чего бы, горячий воздух стоял плотно и неподвижно. Но слишком много было линий и изгибов, так что эта избыточность оживляла путаницу; и сплетение мусора необъяснимым образом обретало смысл — точно травяные изломы становились буквами и складывались в слова. И еще что-то напоминала эта сетка, на что-то она была похожа, на что-то однажды виденное. Глаза слезились от напряжения — вот-вот, еще мгновение, и бессмысленную вязь можно будет прочесть. Не хватало пустяка, крошки, искры — как некоторым реакциям нужна капелька катализатора. Капелька — и все встанет на свои места, и солидный краснокирпичный дом вдруг и бесповоротно окрасится в желтое... Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили... Потому что непрочитанный, но угадываемый верхним чутьем смысл был столь же страшен, сколь и безумен.
Не то из дома, не то с другого конца сада донесся пронзительный женский крик.
Вскочив, я развалила с таким трудом сложенный узор, смешала и разбросала составлявшие его травинки и веточки...
Зрелища, представшего передо мной, когда я добежала до гаража, хватило бы, чтобы обеспечить ночными кошмарами добрую дюжину людей на полгода вперед. Капот новенькой кристининой машины был смят, и под его изломами, на железных внутренностях лежал… лежало…
О том, что это Стас, я догадалась лишь потому, что утром видела его именно в этой футболке. Вместо головы и плеч виднелось что-то большое, железное, с углами… господи! Тут не то что закричать, тут бы в обморок свалиться куда-нибудь в угол, чтобы ничего, чтобы никого, чтобы совсем…
Ближайший угол, однако, был занят: там, поджав коленки к груди, свернувшись в маленький клубочек, сидела Кристина и, обхватив себя руками, пыталась унять дрожь. Правда, без особого успеха.
— Я… он… я не хотела…
В дверях гаража появились Герман, Боб и Нина. Герман и Боб схватились за «железное с углами» — ящик — он весил, наверное, килограммов двести или по меньшей мере сто. Нина застыла в дверях, прислонившись к косяку. Кровь в одну секунду отлила от ее лица, превращая его в гипсовую маску. Я испугалась, что она сейчас потеряет сознание и даже шагнула ближе, чтобы подхватить, но этого не потребовалось. Сохраняя ту же каменную неподвижность, Нина охватила взглядом все помещение гаража: меня, Кристину, тело Стаса… Медленно-медленно выпрямилась, повернулась и со скоростью черепахи двинулась в сторону дома.
Та-ак. Ну, Нина предпочитает справляться с потрясениями без посторонней помощи, Стасу уже ничем вообще не поможешь, чтобы это понять, не надо быть медиком, достаточно быть зрячим. Как они там формулируют? Состояние, несовместимое с жизнью.
И тут на аллее, ведущей к дому, показалась Света. Завидев скопление публики, она мгновенно забыла о своих планах (если они у нее были) и свернула к месту событий. Вопль, который она издала, заглянув в дверь, наверняка сорвал охоту папуасам Новой Гвинеи и вызвал небольшое цунами в районе Японских островов.