Увидев Ивакака в сиянии ворвавшегося в ярангу света, Нулик улыбнулась ему самой замечательной улыбкой и во взгляде, которым она посмотрела на отца её сына, было столько любви, что Ивакак уже совершенно без сомнений, быстро собрал поклажу и отправился в путь к стойбищу своего брата. Брат принял его радушно, и, узнав о последних событиях, обещал свою поддержку.
Вскоре всё разрешилось.
Претензии чукчей были отклонены старейшинами рода, а воевать за возвращение жены своего оскандалившегося неудачной самовольной вылазкой авторитетного сородича, чукчи не решились. На совете старейшин родов было решено: спор был честным и Ивакак из него вышел победителем.
Так и решилось: Нулик стала женой Ивакака.
Прожили они долгую жизнь вместе. После рождения сына Нулик еще родила охотнику дочь. Сын вырос и стал успешным охотником и хозяином, помощником старшего брата, переняв всё лучшее от отца.
Дочь выросла красавицей и еще совсем юной покинула дом Ивакака, став женой молодого охотника.
Теперь подрастают внуки, всё меняется, вот и Ивакак остался недавно без жены: тихо – как и жила, ушла в мир теней его Нулик. Это сильно повлияло на него. Стало понятно: цепляйся-не цепляйся, – жизнь на исходе и если оставаться мужчиной и охотником, то следует уйти.
Ивакак спустил на воду каяк и, не выпуская из рук наконечник боевой пальмы, отправился в свой последний поход, последнюю охоту теперь уже за собственной жизнью.
В сумерках каяк скользил между льдов, и плыть было легко и как-то беззаботно.
Когда ищешь смерти, она сама избегает встречи, и заботиться не о чем.
Тем не менее, прибрежные льды закончились, и открылась стена торосов, между которыми каяк скользил, как по лабиринту. Двигаться вперед стало невозможно, каяк качало на пологой волне и звук трущихся друг о друга льдин, и звонкая капель сопровождали эту качку.
Вода заполняла каяк и теперь уже борта чуть ли не черпали воду. Не ожидая медленного конца, Ивакак еще раз оглядел свой мир полярного охотника, ударил наконечником пальмы в борт каяка и решительно встал с поднятым над головой лезвием копья своего боевого и трудового оружия, с которым долгие годы он создавал, кормил и защищал свой род.
Каяк стремительно наполнился и стал погружаться в воду.
Скоро вода заполнила каяк до краев. Последнее, что он видел, – стену льда над собой, небо надо льдами и краешек далёкого берега родного побережья, где жили его родные, ради которых он жил и умер.
БОТАЛО
Как-то раз подрядились мы бить шишку в тайге, в одном далеком леспромхозе. Работа артельная, а команда собралась сборная, были люди и издалека. Народ в основном бывалый, тертый, а некоторые так и лоснились в особо захватанных местах. Но, как всегда, попадают в стаю один-два залетные. У нас таковым оказался мужичок – аж из Питера. Рафинадного такого вида, мозоль для него – травма. Тихий, в очечках, глаза прозрачней воды и, конечно, – недотепа. Каким ветром занесло? Пытались прояснить – не поняли. Может, где-то в порядочной компании и вполне за мужика сошел бы, но у нас с ним была потеха. Варево сделать не может, кроме картошки в обносках, чай пьет светлее кваса, ну, а до остального, крутого да соленого, – совсем ребенок. Потешались мы над ним, историями всякими таежными пугали, хотя все по-доброму, скорее по-братски, как с младшим. Старались шибко-то не обидеть, очень уж безответным казался.
Подошло время колот в руки брать. Поручили мужичку из Питера колот таскать от кедра к кедру и бить колотом шишку с опытным напарником. Так он – малохольный и поднять то колот не мог, а оторвавши от земли как стебелек за веткой мотается на ветру, вихлялся вслед за колотом до тех пора не заваливался в мох у тропы, а то и в кустах отдаленных вместе с оным.
Посмотрели на это артельные и определили питерского мешки с шишкой выносить. Привели на место – тропу, считай, он знал. Мешок на спину – и вперед, а точнее, назад, к домику, где решили шишку молотить и орех обрабатывать. До домика рукой подать. Отправили и ждем-пождем.
Нет мужика!
Мы его искать. Сбегали к домику.
–Был? – спрашиваем.
Отвечают: – Был.
Пошли по лесу, звали, стучали – нет, как не было человека.
Тут и стемнело уже. Стало по-настоящему тревожно за недотепу.
Утром поиски продолжили и, наконец, нашли на кряжистой кедрушке, вконец окоченевшего. Отогрели, отпоили, и не только чаем, распросили и насилу узнали, что, когда шел назад за новым мешком с шишкой, пугнул его, якобы медведь. Со страху и рванул он не в ту сторону. Сбился с тропы и заплутал. Почему сидел все время на дереве – не объяснил.