На работе Миха появлялся частенько побитый, со следами очередной расправы и приходилось терпеть подначки сотоварищей, которые непрерывно шутили над Мишкой.
–Мужик, ты или кто? Как дошел до жизни такой? – подначивали Мишку собутыльники.
Подначивать то подначивали, но сами побаивались женщину, которая если встречала собутыльника на улице, или в сельмаге, то могла врезать по уху любому, если еще не остыла после последнего загула Михи. И таким образом Марина «наследила» почти на каждой физиономии персонажей Мишкиных застолий.
И вот конец рабочего дня, сработали хорошо, дружно. Бригадир уехал в контору хлопотать о квартальной премии, а мужики сели тут же у костра и, как водится, разговелись до потери горестного состояния души и ощущения бренности собственного тела.
На работу поутру все прибыли мятыми, а Мишка с огромной шишкой на лбу и синяком под глазом.
–Дуплет – от борта в лузу! – съехидничал бригадир, критически осматривая Мишкину физиономию, имея в виду двойной эффект от удара по лбу – появление шишки и синяка.
Обида полоснула Мишкину душу.
– Она стояла передо мной на коленях! – заведясь с пол-оборота, выпалил Миха.
В публике наступила тишина и немой вопрос, в виде крючковатого облака из дыма от папирос, повис в воздухе.
– Да! Марина стояла передо мной на коленях! – повторил Миха, отрезая себе путь к отступлению.
– Ну? – спросило общество.
Далее рассказ Михи следует разделить на две параллельные ветви, одна из которых соответствует рассказу героя, а вторая действительному развитию событий в Мишкиной с Мариной хате.
Рассказ Мишки.
– Захожу я в хату, а Марина уже на изготовку со скалкой. А я ей говорю:
– Марина …, Сань, скажи, ну я же был вчера почти трезвый?...... завтра будет большая премия, Михалыч, – обратившись к бригадиру – …ты же говорил? ……детям пошлем денег, купим дочери Любе пальто новое.
А Марина спрашивает, откуда, мол, так много денег-то.
Так я говорю:
– Премия обломилась крутая, вот мы с ребятами и отметили. А что? Повод хорош и как я без коллектива? Коллектив план сделал и имеет право отметить.
В Мишкином голосе появились твердые нотки и уверенность в истинности своих тезисов.
–Так Марина меня в дом под руки…, – продолжил Мишка – …на кровать усадила, передо мной на колени опустилась, сапоги снимает и говорит:
– Прости, мол, Миша, что я тебя обижала, век больше не повторится.
И в глаза нежно так смотрит. Потом за стол повела, щей наваристых подала, пироги там, капустка.
– И хрен с редькой, – вставил в Мишкин рассказ Михалыч.
– Вот, – не реагируя на выпад бригадира, подвел итог сказанному рассказчик, лукаво и выжидательно оглядывая собрание в поисках поддержки и одобрения.
Как оно было на самом деле.
Заходит Мишка в сени, а там уже Марина его поджидает со скалкой в одной руке и письмом от дочери Любы – невесты уже. Люба училась в городе в институте и написала на днях, что надо бы купить пальто к осенним холодам, а то не в чем ходить – из старого выросла совсем. Да и сын, то же студент колледжа, просил родителей деньгами подсобить.
Удар скалки и речь Марины о том, что пьяница-идиот отец совсем не думает о детях – отправил в город учиться, а позаботиться о них не в состоянии, как-то совпали и нанесли сокрушительный удар значительной физической и моральной силы.
Сдав последние редуты обороны в самом начале сражения, Мишка рванул в хату, так как путь в чулан на этот раз Марина ему преградила своим крепким телом. В хате, повертевшись и не видя явных путей для бегства, Мишка юркнул под кровать барских размеров, стоявшую у стены, в пыльный спасительный полумрак.
Марина разошлась не на шутку.
Став на колени перед кроватью и Мишкой, она яростно шуровала скалкой, стараясь достать Миху. Но Миха, прижавшись к стенке, был практически недосягаем. Тогда Марина встала и вернулась уже со шваброй, которую она сама и сколотила для мытья полов из черенка старых граблей. С помощью крепкого слова и березовой швабры Мишке были нанесены окончательно сокрушившие его оборону удары.
Только поздно ночью Мишка осмелился выбраться из-под кровати и проструился в чулан, а рано утром, не хлебавши, отправился на работу.
Невнятный гул – то ли недоверия, то ли одобрения прошел по публике.
Михалыч, же – собранный и жесткий, взял слово:
– Ваши пьянки уже всех достали. Из-за них можете без премии остаться. А вот вчера ушли, не погасили костра, его раздуло, и погорели развешанные робы, топоры и пилы. Чуток еще, и деляна бы выгорела дотла вместе с заготовленным лесом! Идите, получайте новый инвентарь на склад, а за сожженные вычтут из вашей зарплаты.