Снежная равнина с редкими в этих полустепных местах перелесками, покачивание санок, ленивое в полголоса покрикивание возницы, как обычно быстро убаюкивают путника. В глубине собольей шубы, в ее адовом тепле, под двойным тулупом, тело размягчалось и млело, и только лицо, открытое ветру через узкую щель накинутого на голову ворота размером с добрую подушку, улавливало стылый со жгучими снежинками воздух. Спрятав лицо и отдавши всего себя неге забытья, Николай задремал. Вдруг кони с плавного тягучего размеренного хода вдруг резко встали и шарахнулись в сторону, санки, перед тем как встать, дернуло и раздались грубые чужие голоса.
– Застава что ли, – подумал спросонья Резанов.
Рядом зашевелился Шелихов, крепко спавший после доброго обеда и нескольких чарок водки. Вскоре раздался его голос, деланно грубый, сильный и от того почти незнакомый. Если бы Шелихов не был совсем рядом от него, Николай так бы не понял, что говорит он.
– Что это вам нужно, шельмецы? Что удумали? Прочь! А ну дай дорогу! Купца Шелихова не разглядели? А не выйдет ли вам, сволочи, это боком?
– Заткнись, барин, да давай плати подать за проезд по нашим местам! Здесь мы вершим закон и правосудие! – раздалось уверенно с дороги.
Николай пока ничего не видел, схоронившись в возке, но ситуация явно требовала его участия и высунув лицо из уютной шубы Резанов увидел несколько живописных фигур в темных одеждах, перегородившие дорогу санки, запряженные тройкой коней, и отметил впереди стоящего человека в шапке лихо задвинутой на макушку лохматой черной головы. Человек был огромен, как казалось, стоял уверенный, широко расставив ноги, на нем был короткий полушубок, а в руках кремневое ружье. Второй разбойник стоял позади вожака и сжимал в руке топор.
Шелихов, между тем сошел с возка и теперь твердо и спокойно шагал навстречу вожаку. На боку у Шелихова висела шпага, которая казалась в сложившейся ситуации совершенно бесполезной. Шелихов нацепил шпагу перед поездкой и, смеясь, заметил, что не помешает сей атрибут в дороге, ибо лихой здесь живет народец, не чуждый пощипать возвращающихся с ярмарки купцов.
Шелихов вплотную подошел к разбойникам и, не проявляя при этом какой-либо агрессии, продолжал с главарем вести обмен фразами, говоря спокойно и даже несколько снисходительно, как с ребенком. Чувствовалось, что разбойник несколько смущен.
– Ты, что это братец купца Шелихова не признал! Меня знают лихие люди по всей Сибири, а ты не признал? Беру смелых да отчаянных в свою команду для промысла в Америки! Слыхивал ли? Я, ведь не просто купец, у меня влияние в этих краях таково, что завтра придут сюда солдаты и вам, ой как будет несладко. С губернатором надысь ужинал, так, что смотрите, до острога быстренько проводим, а то если шибко попросите, можем и не довести до острога, в буераке оставим для медведя. Убирайте сани с дороги и езжайте далее с Богом, пока миром прошу!
– Откупись, барин, по-доброму, и дело с концом, – уже как бы примирительно ответил вожак и насупился, давая понять, что без денег не отпустит задержанный возок.
–Ладно, – ответил Шелихов и как будто полез в карман за кошелем, и стал уже доставать увесистую кубышку, но вдруг резко бросил что-то навстречу разбойникам и серое облако окутало лихих людишек.
Разбойники схватились за лицо, яростно натирая глаза и, ослепнув, стали кружиться и подвывать, натыкаться, друг на друга совершенно не ориентируясь в пространстве.
Шелихов между тем решительно поднял брошенное ружье из снега и, достав из ножен тоненькую свою шпагу, резко, наотмашь умело стал хлестать разбойников, которых неплохо защищали их овчинные полушубки. Тогда Шелихов прицельно ударил плашмя гибким лезвием шпаги главаря по голове, уже потерявшего свою лихо заломленную шапку. Вожак рухнул в снег. Голова у него взмокла и еще более почернела, а на дороге растекалось, плавя снег алое пятно.
Резко повернувшись с ружьем в сторону разбойничьего возка, в котором сидел опешивший возница, Шелихов прокричал:
–Убирай коней с дороги! Всех порешу!
Страшный вид купца сразил и Резанова. Побелев резко лицом и сверкая глазами, с искаженным судорогами ярости ртом, Григорий Иванович, был страшен.
На дороге замешкались, засуетились, и тогда шагнув к возку, Шелихов выхватил из дорожной сумки пистолет, и несколько укоризненно скользнув бешеным взглядом по Резанову, пальнул в сторону разбойников. От выстрела кони рванулись, стремянной встал на дыбки, кто-то из разбойников охнув завалился в сани. Над местом стычки заклубился сизый дым от пистолетного пороха и в морозном воздухе пахнуло сернистым. Нелепо перемешивая снег копытами, увязнув по брюхо, кони стали тянуть чуть ли не опрокинувшийся возок по целине прочь. Но возница, все же проявил свое мастерство и, полный отчаяния, нахлестывая коней, вывел их на твердь дороги и санки с двумя разбойниками полетели вдаль, оставив на дороге страдать своих товарищей. Глухой топот копыт скоро утих и только стоны пострадавших в схватке разбойников сопровождали сценку.